I Will Be The End of You
Шрифт:
– Постойте пять с закрытыми глазами, а то ослепнете! – с небольшой долей веселья сказал Льгинунсен, поставив руки на пояс, вдыхая полной грудью арктический воздух.
По его виду и поведению нельзя было сказать, что он провел два часа в неподвижной позе, сидя на мерзлом металле, доставая агента.
– Знаю! – отмахнулась Руж. Но все же пришлось на некоторое время часто моргать. Яркость окружающего теперь мира словно выжигала сетчатку глаз.
“Ну, теперь-то он в родной стихии, и к нему придется прислушиваться. Нелепый мальчуган, но, черт, он мой заветный ключик на завершение отдачи “долга”
– О, наконец-то, прибыли! – очень сильно, почти до боли, сощурив веки, Руж заметила подбегающего к ним человека в шапке, с большой бородой и бакенбардами.
Бородач и Лиг обменялись рукопожатиями. Представился Марком Твином. И как только он заметил подходящую к ним мышку, с его лица тут же исчезла улыбка, она сменилась на презрительный взгляд и негодование. Ничего не сказав поэтому поводу, Твин жестом попросил следовать за ним.
Похоже, кое-кого не предупредили, что Руж - мобианка. И она мысленно приготовилась к типичных претензиям для своей “расы”.
Место, которое на карте было обозначено как “База”, оказалось всего-навсего небольшой метеорологической полярной станцией. В центре стояло большое прямоугольное здание, вокруг были “раскиданы” маленькие каморки-кубики, станция дизельных генераторов тока и высокая спутниковая вышка.
Вошли в “штаб”.
Внутри гораздо теплее и уютнее. Два отделения были разделены небольшой ширмой, и сейчас они находились в левом. В центре стоял широкий стол.
Вокруг него, глядя на карту, стояло четверо, один из них военный, все остальные, скорее всего, были полярниками или учеными. Мышке казалось, что это одно и то же. Того военного выдала лишь выправка, неестественная для всех остальных.
Из короткого диалога и обмена рукопожатиями выяснилось, что это капитан Ричард Кингстон, и теперь Руж и Лиг под его началом и контролем, именно он будет руководить операцией. Только вот все они были удивлены тому, что здесь оказался мобианец. Как оказалось, никто и не был предупрежден о таком “госте”.
А вот это уже попахивает плохой работой центра логистики. Ай-ай.
И первым же приказом капитана было отправление на кухню, для обеда. Ведь брифинг будет всё равно только завтра. Руж только и могла что закрывать лицо руками и нервно хихикать. Столько пустого времени здесь, в этой льдине. Быстрее бы сделать свое дело, и покончить с этим. Больше она ничего не хотела.
– Думаю, что это послужит вам отличной “заправкой”, агенты! – усмехнулся Марк, раскладывая перед ними тарелки, гремя посудой, предназначенной для мыши. – Ужин в восемь вечера, потом отбой. – Марк, сделав своё дело, быстро удалился.
Руж вдруг вспомнила, что действительно не спала много времени, тяжесть ноши увеличилась ещё и напавшей исподтишка сонливостью.
Недоверчиво взглянула в тарелку. Если это и была пища, то не очень съедобного вида.
Но желудок подавал тревожные сигналы, есть все-таки придется. Она зачерпнула вязкую кашицу непонятного оттенка. На вкус она была еще противней, чем на вид.
– Тьфу ты! – поперхнулась летучая мышь, подавив в себе рвотный рефлекс. Она откинула ложку. – Это вообще можно есть?
Лиг взглянул на неё удивленно.
– Обычная на вкус, - он отхлебнул еще, - ешьте, Руш, не отравитесь, - улыбнулся слегка.
“Остряк мне тут нашелся!” - вскипела мышь.
– Смотри, придется по всей Арктике бегать искать унитаз, - ей совсем не хотелось сейчас вообще говорить, но просто так оставить “шуточку” не могла.
– Зачем? – серьезно спросил Авуреальс.
– Сам думай, - вяло ответила мышка, но все же улыбнулась.
– Ах, вы об этом, да так обойдемся, не в первой, - отмахнулся Лиг.
За все время трапезы, Льгинунсен уработал две добавки, и у напарницы еще остатки отобрал.
Отложив посуду, Лиг довольно произнес:
– Хороша перловка, чертовка!
Услышав эти слова, желудок летучей был готов вывернуться наизнанку.
После обеда, Марк провел их в другие бараки, гордо назвав их “спальным отсеком”. Показав на два подобия двухъярусных кроватей. Потом притащил со склада спальные мешки, потому что в кроватях была только сталь. Твин дал команду отбой, и, помахав ручкой, снова ушел по своим делам. Руж буквально крыльями чувствовала всю неприязнь Марка. Что она такого сделала ему?..
Во всем большом и пустом помещении остались только Лиг и Руж.
В дальнем конце находился санблок, судя по надписи, как оказалось - простая уборная, совмещенная с расширенными функциями туалета.
Разместились в считанные секунды.
Руж прилегла на холодные спирали койки. Немного подзабытое, но знакомое ощущение.
Было ужасно противно видеть это, являться главным действующим персонажем этого явления. Мышка уже давно думала, как бы было легко умыкнуть, еще на материке, но каждый раз про «вынужденные обстоятельства» напоминал злосчастный браслет на запястье. Он как ошейник, с помощью которого держат на коротком поводке. Но если раньше существовал мизерный шанс улизнуть без серьезных последствий, то прибыв в Арктику, этот шанс, пожав плечами, обратно завернулся в пальто и ушел открываться другим девушкам в парке.
Она глубоко выдохнула и повернулась на бок.
Невыносимо чувствовать, что кому-то сильно обязан, а единственный шанс избежать этого был удачно пропущен, как безрассудный поступок, потому что после побега ей просто некуда деваться и нечего делать. Заниматься прошлым промыслом, как кража любимых и обожаемых драгоценностей?… Заманчиво. Блеск, легкость в руке… Настоящий дурман. Но, именно из-за них и случались промахи. Из-за самых простых сверкающих побрякушек. Но здесь интересен, как ни странно это было признавать, не сам результат, а процесс “получения”…
Разрабатывать план проникновения, продумывать каждый шаг, дабы дезактивировать сигнализацию… А потом некое замешательство перед первым прикосновением к новой, уже “заработанной” вещи. Он длится настолько быстро, что его не замечаешь. Но внутри что-то щелкает, словно прыжок через маленький барьер “не надо”. Касание и…
– У каждого свой наркотик…
Так. Это уже не мысли мышки. Она открыла глаза и увидела слоняющегося туда-сюда Льгинунсена. Поза ходьбы была странная, шел, сутулясь, руки свисали как сухие плети.