I Will Be The End of You
Шрифт:
– Я… – выдавил из себя пёс и попытался встать. Белая дымка стала исчезать, уступая место обычному “натюрморту”. Заброшенная стройка, куча мусора, и в этой куче строительного хлама, стал теплиться горячий очаг мира и спокойствия. Небольшой костёрчик посередине комнатки без стен, обложенный кирпичами, и переделанной барбекюшнице стоит чайник.
Справа, у стены, лежит разобранная электрическая плитка. Рядом с ней небольшой столик с тарелками и двумя вилками. Слева стоит диван и потрёпанное кресло, рядом с которым, сложенная аккуратно, стоит высокая стопка какой-то технической литературы. Позади, через стекло в бетонном проёме, светило утреннее солнце.
– Что “я”? Чайник сними. Оглох?
Эти слова вдруг застали его врасплох, и он по привычке, в этих случаях, сразу сделал то, что его просили. Чайник, не успевший толком засвистеть, был поставлен рядом с костерком на деревяшку.
– Ну, что стоишь-то? Наводи чай, а я сейчас бутербродики сделаю.
Несмотря на слова, до боли въевшиеся в мозг слова, он стоял в ступоре. Уют. Тепло. Счастье. Радость. Жизнь…
Вдруг, что-то мимолётное, неразборчивое пронеслось перед псом. Идеалистическая картина померкла, уступив место разрухе, царствующей теперь в этом мире мрака и безмолвия.
Чьё-то рыдание. Откуда-то издали. Саб попытался пройти вперёд, но его что-то удерживало.
– За что ты так, Господи… Ведь, я люблю его… Почему так вышло… Почему…Он захотел крикнуть в эту же секунду: “Я здесь, я живой! Я люблю тебя!” Но крик растворился в терниях подсознания пса.
Всё исчезло. Белый лист. Пустота. Безысходность и неизвестность.
Перо.
“Пиши” – голос в голове. – “Твоё новое счастье. Твоими руками”. Дрожащие пальцы хватаются за такой неизвестный и непонятный инструмент.
С чего начать? Эта неуверенность охватила сознание пса. Начать всё сначала. Как именно ты хочешь. Об этом мечтают многие. Но не все хотят этого. Пёс застрял где-то между ними. Он не решался начать писать новую строчку своей жизни.
Пальцы лишь ставили многократные точки стекающей смеси из сажи.
Рука немела при попытке накатать что-нибудь, пускай и бесполезное, нейтральное. Просто для того, чтобы набить руку в этом нелёгком деле.
Создание нового всегда будоражит мозг. Но ведь здесь Саб пишет свою судьбу! Тело отказывалось подчиняться. Как и мозг. Лишь остатки души требовали начать это дело. Первое нерешительное действие. Первая буква. А после и само слово.
Кэддисон.
Рука онемела, и перестала подчиняться. Кровь застыла в жилах. Ему не о чем больше писать. В нем больше ничего не было. Вся его жизнь было лишь в этих маленьких буквах, искореженных до неузнаваемости, но знакомые своим теплом.
Капля чернила упала на строчку, оставив огромную жирную кляксу.
“Ты закончил? Мне пора”
Что? Куда, куда он уходит?! Саб только начал! В этот короткий миг он вспомнил всё то хорошее, что в нем было… Он хотел пойти за ускользающим листом бумаги, но тот растворился в дымке.
Он не успел… Не смог. Снова. Ему не хватило внутренних сил, чтобы продолжить эту незримую борьбу в самом себе. Может, Саб просто сдался?
…
Окатили водой. Изнутри вырвалось само чувство настоящего. И только лишь одна мысль, которая могла что-то объяснить. Рассказать историю.
– Эггман! – закричал во всю глотку из сил, практически отсутствующих. Гуманоид с прожектором вместо головы задвигался.
Широкий зал. Столь высокий, что погружался полностью во тьму.
Саба пронзило током, из груди вырвался хрип.
– Очнулся. – констатировал чей-то голос.
Открыв глаза, пёс разглядел очертания красного пиджака. Чуть выше, и обнаружилась голова. Злость.
– Контракт. – Айво сжимал кулаки. – Контракт! – несильный удар, но заставивший согнуться. – Ты. – Эггман держал улыбку на лице. Медленно, но верно переходящую в нечто более дьявольское. – Забыл про него?
Тихий голос, но такой сильный разряд электричества.
– Забыл?! – Роботник подхватил пса за грудки, дав ему пощёчину.
Всё перепуталось, оттенки выцвели, цвета пожухли, но сознание не успело убежать до начала новой шоковой терапии.
– От тебя-то требовалось…
Голос становился тише, но от него становилось ещё хуже. Гуманоид удалился, не забыв ещё раз окатить водой и так мокрого пса.
– Но я заставлю тебя подчиняться…
Вскрик.
Более, чем просто любимый сердцу. Он вернул ясность разуму. Что и где? Зачем? Ответов не находилось. Оковы, казалось, сжались ещё сильнее, устраняя любую попытку от них оторваться.
– Заставлю!
Белый занавес исчез, уступив место чернеющим воспоминаниям и красным существам.
– Саб! – крик, интонацию которого он запомнил на конечную часть бесконечности… Но издать в ответ хоть какой-то звук…
Горло словно пересохло, язык опух от недельного ожидания воды. Нет? Разве?.. Перед глазами маячит два пятна, в танце озорном переливов огня и льда. Всего лишь, надо было помотать головой, чтобы избавиться от этого. Пусть и не надолго, но вернуть одно из бесчисленных состояний, когда он был в своём уме, не оскорблённый чувствами или ожиданием задания. Расклад факторов удручал, заставлял выть. Махина держала в своих руках визжащую девушку.
Заметить ухмылку не составляло труда.
– Видишь её? – хохот стервятника. – Где ты её откопал?
– Отпустите, мастер! Прошу, он ничего не сделал плохого!
Громкий злорадный смех и хлопанье в ладоши.
– Ничего не сделал?!
Саб пытался вылезти, но нет, бесполезность этого действия зашкаливала. И… Так вот, кто её “Мастер”…
Об этом можно было догадаться раньше, но…
– Он убил твою семью и притащил тебя для моих опытов! Он хладнокровно их распотрошил, хотя это не входило в его задачу! Ты и представить не можешь, сколько жизней он унёс! Он чуть было не уничтожил планету ядерным ударом! Хорошо же он тебе мозги промыл!