И.о. поместного чародея. Книга 2
Шрифт:
– Аршамбо наплел тебе с три короба, – торопливо и горячо убеждал меня молодой чародей, спешиваясь. – Но я уверен, что он намеренно умолчал о многих важных обстоятельствах, касающихся этого портала! Да, он составил формулу, позволяющую тебе войти туда, но есть ли в ней та часть, что отвечает за успешное возвращение? Он показывал тебе перевод тех надписей, что ты скопировала в подземелье? Ты знаешь, что было написано на стенах?
Эта лавина вопросов заставила меня растеряться – Аршамбо и в самом деле не рассказал мне ничего о храме, просто сунув мне в руки заклинание-ключ, и заверил, что оно сработает как надо. Но я не желала показывать бывшему аспиранту, что пробелов в моих познаниях едва ли не больше, чем самих знаний.
– Магистр
– Рено, ты хоть понимаешь, что за смысл заключен в той формуле? – проникновенно спросил Искен, и этот прямой вопрос загнал меня в угол: я и в самом деле не знала старого языка, так что заклинание-ключ мне предстояло произнести бездумно.
– Нет, – честно ответила я, – но это не значит, что я дам тебе ее прочитать!
– Рено, выслушай меня, умоляю, – видно было, что Искену с трудом даются просительные интонации, совершенно ему не свойственные. – Я ведь принимал участие в переводе этих надписей, я знаю, что в них говорится. Да, для того, чтобы открыть портал, нужен ключ и мне известно, что Аршамбо сумел составить его благодаря каким-то твоим опытам, но это не...
– Откуда ты это знаешь? – перебила я его, подозрительно уставившись на бывшего аспиранта.
– От магистра Леопольда, – не стал юлить тот. – Он рассказывал мне все, что происходит в доме Аршамбо, мы встречались с ним каждый вечер...
– Так это к тебе он смылся, едва мы отправились в путь! – воскликнула я.
– Конечно. Я сказал, что он должен немедленно уведомить меня, как только ты направишься к храму, иначе ты станешь жертвой замысла ученого хитреца.
– И где этот предатель? – прошипела я, вперив гневный взгляд в пустынный горизонт, ожидая, что там сейчас покажется мул магистра.
– Сказал, что ему нужно вернуться за какой-то мелочью, – пожал плечами Искен. – Должно быть, сбежал, посчитав, что и так сделал все, что мог.
Если бы всего пару часов назад я не подумала ровно то же самое, не дождавшись магистра, то, спору нет, согласилась бы с молодым чародеем, однако теперь мне начало казаться, что мотивы поступков Леопольда несколько затейливее, чем я думала до сей поры.
– Видят боги, лучше бы ему и впрямь сбежать, – злость все еще душила меня, однако несколько тревожных мыслей, пришедших мне в голову одна за другой, заставили меня охолонуть. – Ладно, к лешему этого забулдыгу... Ну, раз ты здесь, Искен, и притом горишь желанием раскрыть мне пару– тройку секретов, то не тяни беса за хвост. В чем, по-твоему, обманул меня магистр Аршамбо?
Искен не привык говорить правду безо всякого торга и уловок. Он запнулся, однако сделал над собой усилие и произнес:
– Когда мы закончили работу над переводом тех записей, что ты скопировала в подземелье, Аршамбо, изучив их, приуныл и сказал, что ключ он, быть может, и подберет, а вот что делать с заклинанием расплаты – он не знает, поскольку ничего подобного он ранее не встречал. Видишь ли, на стене было написано, что открыть портал и войти в него, не понеся за то наказание, можно только в один-единственный день: день урожая, который празднуется в конце лета. Оттого крестьяне, чьи истории ты читала, и смогли попасть в храм – путь открылся по старой памяти. В другие же дни посещать те края людям заказано, и уж если они решились на подобный поступок – то должны будут заплатить. Магистр не захотел так долго ждать и решил воспользоваться тобой, причем ты же сама и подсказала ему этот выход...
– Я?!
– Конечно, ты, – поморщившись, ответил Искен: тема эта была ему неприятна, так как вынуждала признаться в том, что он знает о моих бедах куда больше, чем он пытался показать ранее. – Кто рассказал полоумному ученому – между прочим, не отличающемуся особой изобретательностью во всем, что не касается треклятой науки! – как Сальватор Далерский пытался активировать проклятый артефакт с твоей помощью? Разумеется, тут уж и Аршамбо смекнул, как провернуть дельце так, чтобы расплачиваться пришлось не ему. Сам бы он до такого, возможно, и не додумался, но пример был превосходен, и он не сумел удержаться от искушения.
О случившемся в Эсворде четыре года тому назад я не любила вспоминать, и слушать пересказ случившегося из уст Искена было вдвойне нестерпимо. Однако к понятной досаде примешалось и другое чувство, усилившее ее горечь. Мое чутье подтверждало слова Искена: я и в самом деле зря поделилась с Аршамбо этой историей – ученый мог сделать из нее именно те выводы, о которых говорил молодой чародей.
Я помрачнела, и Искен без труда заметил, что его слова попали в цель.
– Ты не должна приближаться к храму, Рено, – продолжил он, вложив в голос добрую толику сердечности и пристально глядя на меня своими ярко-синими глазами. – Не исполняй просьбу Аршамбо, отдай формулу мне, и я попытаюсь найти заклинание, нейтрализующее чары расплаты, наложенные на портал...
– И чем же придется расплатиться? – с подозрением спросила я.
– Магической силой, разумеется, – Искен вновь поморщился, ведь для любого мага потеря силы если не была равнозначна смерти, то, по меньшей мере, сулила безвестное существование в нищете до конца дней своих. Чем сильнее изначально был маг – тем разительнее менялась его жизнь после подобной потери, и оттого талантливым чародеям вроде Искена рассуждать вслух о подобном было особенно неприятно.
– Если я правильно понял расчеты Аршамбо, то магу моего уровня это грозит потерей силы на десятилетие, не менее. Самого магистра это, конечно, не сведет в могилу, однако он вряд ли в будущем сможет колдовать даже с помощью вожделенного артефакта – в его теле силы не останется даже на то, чтоб образовать магическую связь с короной. А вот что касается тебя... Не хочу обижать тебя, Рено, но я говорю об очевидном: ты очень слабый маг, воздействие чар расплаты для тебя станет фатальным. Могу побиться об заклад, ты не выйдешь из подземелья, и магистру останется только выждать день-другой, спуститься вниз по твоим следам и подобрать корону – видимо, он уверен, что голодным болотным гоблинам она без нужды.
– Аршамбо не мог поступить со мной так! – воскликнула я, безуспешно пытаясь поверить в свои же слова.
– А почему же его сейчас здесь нет? – вкрадчиво спросил Искен.
– Его настиг приступ каменной гангрены, – упрямо отвечала я, мрачнея все больше.
– Как своевременно!
Мне нечего было ему возразить, слова Искена звучали крайне убедительно. Однако нельзя было забывать, что стояло нынче на кону, и я изо всех сил сопротивлялась желанию ему поверить. "Ради короны он соврет что угодно. Его послали за тем, чтобы выманить у меня формулу и именно это он пытается сейчас сделать! Говорит, что меня хочет использовать ученый маг, но куда вероятнее, что он сам преследует эту же цель, и стоит мне поверить, как голова моя пропадет!" – говорила я себе, с усилием отводя взгляд от красивого лица, выражавшего сейчас сочувствие и симпатию – те самые чувства, которые я когда-то надеялась пробудить в молодом чародее, но понесла жестокое наказание за свою глупую доверчивость.
– Рено, – Искен терял терпение. – Ты из чистого упрямства сейчас отрицаешь очевидное! Но ты не можешь не признать, что я заронил сомнения в твою душу, и одного этого должно хватить для того, чтобы ты отказалась от мысли добыть корону самостоятельно. Речь идет о слишком серьезном риске, чтобы полагаться на честность – честность чародея, Рено, уж ты-то должна знать, что она из себя представляет!..
Тут в его голосе зазвучали нотки горечи, показавшейся мне неподдельной, и сердце мое заныло. Еще чуть-чуть – и я бы повернула Гонория, однако резкий порыв ветра заставил меня поперхнуться и закашляться, а когда я утерла заслезившиеся глаза, то почувствовала, как жгут холодом кожу запястий и лба знакомые чары, напоминая о том, что в путь сегодня я отправилась не только лишь по воле ученого чародея.