Идеальная ложь
Шрифт:
– Как ты можешь быть настолько в этом уверенной? – спросил он.
– Я не уверена. Но разве тебе не кажется подозрительным, что на месте происшествия не нашли предсмертную записку или другой намёк на то, что она была в депрессии? Или тот факт, что её окно было открыто?
– Может, она любила проветривать помещение, когда приходила из спортзала, - предположил Райан. – Это намного дешевле, чем пользоваться кондиционером.
Джесси посмотрела на него и поняла, что даже он не поверил в эту теорию.
– Как бы то ни было, - продолжил он, не желая признавать её скептицизма
– Как они отнеслись к тому, что мы влезли в их дело? – спросила Джесси.
– Так же озлобленно, как мы и ожидали, - сказал он. – Но я туманно пояснил, что это дело может быть связано с одним из наших текущих расследований. Они не решились рискнуть и дать нам жёсткий отпор, так как это могло означать вмешательство во что-то серьёзное, поэтому отступили. Все материалы должны ждать нас в офисе, когда мы вернёмся в участок.
– Звучит круто, - сказала Джесси, заметив, что у нее сдавило горло. Она только что повернула на улицу Ханны.
Она снизила скорость до установленного лимита, радостно используя лежачие полицейские в качестве предлога, чтобы это сделать. Этот ничем не примечательный дом, похожий на ранчо, находился с левой стороны. На крыльце висел гамак, который сейчас пустовал, что было неудивительным в обеденное время в будний день. И всё же, она чувствовала разочарование.
Она и сама не знала, чего ожидала. Даже если бы Ханна была там, что бы она сделала? Ей было категорически запрещено вступать в какой-либо контакт с девушкой Службой защиты семьи и детей, капитаном Декером и, неофициально – её психотерапевтом доктором Дженис Леммон.
И на то были разумные причины. Всего восемь недель назад единственную семью, которую знала девушка, убили у неё на глазах. Этого было более чем достаточно для любого семнадцатилетнего подростка. Но как бы она чувствовала себя, узнай, что мужчина, который это сделал, был её биологическим отцом? И что женщина, которую он мучил и жизнь которой висела на волоске по его милости, была её сводной сестрой?
Конечно, никто не ожидал, что весь этот кошмар никак не отразится на человеке, прошедшим через него. Должна ли она была просто отсеять эти факты своей биографии, сконцентрировавшись на сдаче экзамена по математике или завершении чтения «Моби Дика»? Было безумием хотеть вступить с ней в контакт.
И всё же Джесси очень хотела сделать именно это. Девушка отбросила это желание, когда они проезжали мимо того дома. Райан, не имеющий ни малейшего представления о его значении или даже о том, что у неё была сводная сестра, казалось, не обратил никакого внимания на внутреннюю борьбу Джесси, что она восприняла, как знак того, что ей отлично удаётся скрывать свои чувства. Когда она повернула на следующую улицу, она вспомнила свою последнюю сессию с психотерапевтом, доктором Леммон, стараясь напомнить себе слова этой женщины.
Дженис Леммон знала, о чём говорит, и к её словам следовало бы отнестись серьёзно. Хоть в свои шестьдесят лет она на первый взгляд может и не внушала доверия в своих
Именно Леммон познакомила Джесси – тогда ещё замужнюю выпускницу университета – с профессором криминологии, который обеспечил ей доступ к Болтону Крачфилду, когда тот находился в заключении. И именно Леммон замолвила словечко, чтобы Джесси получила временную должность профайлера в управлении полиции.
И несмотря на то, что у Джесси были рекомендации Декера и Эрнандеса, доктор Леммон также сыграла свою роль в том, чтобы её включили в десятинедельную программу обучения, которую она недавно прошла в Академии ФБР в Квантико, штат Вирджиния, где она училась у преподавателей знаменитого отдела поведенческого анализа и прошла интенсивный курс физической подготовки, включающий в себя обучение обращению с оружием и занятия по самообороне.
К мнению Дженис Леммон следовало относиться серьёзно, и Джесси пыталась об этом не забывать. Когда они сидели в её уютном кабинете в глубоких кожаных креслах, своим спокойным, сдержанным голосом доктор спросила Джесси, как, по её мнению, психика Ханны справилась бы со всей информацией, которую на данный момент от неё скрывают.
– Это бы расплавило ей мозг, - предположила Джесси.
– Не только мозг, но и душу, Джесси, - сказала доктор Леммон. – Ты – абсолютно взрослый человек, который зарабатывает на жизнь, раскрывая убийства и имеет дело с маньяками. Ты и то едва держишься. Представь, как девушка безо всякого опыта и навыков справляться с подобными вещами, воспримет такую информацию. Стабильность её эмоционального состояния просто разрушится.
– Я знаю, - неохотно сказала Джесси.
– Послушай, - продолжила доктор Леммон. – Я понимаю. Как и в её случае, твоих приёмных родителей тоже лишили жизни, и сделал это один и тот же человек. Он убил твою мать. Никого из твоей семьи больше нет, или, по крайней мере, ты так думала до недавнего времени. А сейчас ты узнала, что есть человек, имеющий с тобой общую ДНК и личную историю. Совершенно очевидно, что ты захочешь установить с ней связь. И со временам это может иметь смысл. Но только не сейчас. Это ей не поможет. И, если ты ясно всё взвесишь, то поймёшь, что тебе это тоже не поможет. Ты должна быть терпеливой, Джесси.
«Терпеливой».
Когда она повернула на 6-ю улицу, которая вела прямо к участку, Джесси призналась себе, что терпение не было её самым сильным качеством. И всё же, если она когда-либо планировала установить какие-то значимые отношения с единственным оставшимся родственником, ей следовало бы попытаться.
Конечно, честно говоря, воссоединение с семьёй не было единственной причиной, по которой она хотела снова поговорить с Ханной. Была ещё одна, более тёмная причина, которую она не решалась озвучить вслух даже доктору Леммон.