Идеальная мишень
Шрифт:
— Я ничего не знаю, — твердит он, но я знаю, что такие типы бывают стойкими только до первой пощечины. Элементарные азы психологии. Я резко и больно бью его по физиономии — раз, второй.
— Не будь кретином, — говорю я ему очень тихо, с трудом сдерживая кашель. Закашляться сейчас — значит обнаружить свою слабость. — За тобой уже выехали убийцы, и у тебя есть тридцать минут, чтобы сбежать отсюда. Только тридцать минут! Ты меня понял? Потом будет поздно.
— Какие убийцы? — Он напуган до предела.
— Которые объявили на тебя охоту.
— Чего ты хочешь? — начинает он соображать.
Пощечины явно ускорили процесс кровообращения.
— Когда ты видел последний раз Труфилова? Говори быстрее, у нас мало времени. — Три месяца назад. Он приезжал ко мне в Антверпен. Говорил, что его будут искать. Просил денег. Я ему немного помог.
— Куда он уехал?
Ржевкин трясет головой, даже не пытаясь ничего сказать. Я снова бью его по лицу.
— Куда он уехал? Говори быстрее! Вспоминай, вспоминай. У нас осталось только двадцать пять минут. Только двадцать пять.
— Он уехал… уехал… — Ржевкин трусит. Он хочет сказать, но боится, что получится еще хуже.
— У нас нет времени! — ору я изо всех сил.
— Он уехал в Париж, — выдавливает Ржевкин, — уехал три месяца назад. Он живет за Монпарнасом, в Париже. Там находится дом его знакомой.
— Как ее зовут?
Он все еще колеблется.
— Назови мне ее имя!
— Сибилда. Ее зовут Сибилла. Фамилии я не знаю.
Похоже, он говорит правду, было такое имя среди пяти людей, чьи досье я изучал. Там значилось имя Сибиллы Дюверже. Похоже, он действительно напуган и не врет.
— Адрес! — ору я. — Говори адрес!
— На авеню генерала Леклерка, — выдыхает он, — больше я ничего не знаю.
Я толкаю его к стене. Смотрю на часы. Если у него осталось и не двадцать минут, то, конечно, не больше часа. Он должен успеть сбежать, чтобы его не остановили ни мои соглядатаи, ни профессионалы Хашимова.
— Уезжай из города, — советую я ему, — вернешься через несколько дней, когда все будет спокойно. А еще лучше, после двенадцатого мая. Тогда ты уже никому не будешь нужен. Ты меня понял?
— Понял. — Он сглотнул слюну, глядя куда-то вбок. Ага, он смотрит в сторону картины, висящей на стене. Интересно, почему он туда смотрит? Она как-то непонятно низко висит. Подойдя к картине, я ударом руки сбрасываю ее на пол. Так и есть. За ней — личный сейф этого идиота. Такие не меняются никогда.
Самые надежные документы и часть наличных он наверняка хранит у себя в сейфе.
Эти разбогатевшие торгаши с золотыми цепями на шее искренне верят только в наличные деньги, которые лежат у них под задницей… До чего же противно иметь с ними дело.
— Уезжай, — напоминаю я ему и выхожу из кабинета. Девица смотрит на меня с явным недоумением.
— Не хотите ли кофе? — спрашивает меня эта особа.
— Думаю, что вашему шефу оно тоже не пригодится, — говорю я ей на прощание.
Теперь самое главное — забрать свои вещи из отеля, пока туда не доберутся люди Хашимова. Я все еще думаю, что я самый умный. Уже отходя от здания, тороплюсь к остановке такси, чтобы вернуться в отель. У меня очень мало времени. Кто бы ни вернулся из Схетона, легче мне от этого не станет.
В тот момент, когда я останавливаю такси, чтобы отправиться в отель, я вижу, как выбежавший из здания Ржевкин спешит к своему «БМВ», оставленному перед зданием. Я сажусь в автомобиль и называю водителю свой отель. Ржевкин усаживается в свой, положив рядом на сиденье небольшой чемоданчик. Конечно, я был прав. Он держит некий запас наличности в своем сейфе.
— Быстрее, — прошу я водителя, и в этот момент страшный взрыв потрясает всю округу. Я невольно оборачиваюсь. Белый «БМВ», в который только что сел Игорь Ржевкин, превратился в горящий факел. Я выскакиваю из машины, растерянно оглядываясь по сторонам. Кто это мог сделать? Кто подложил бомбу? Кто успел это сделать, пока я говорил с бизнесменом в его офисе? Или Кочиевский меня снова обманул, и его «наблюдатели» не поехали в Схетон. Но тогда зачем было устраивать засаду людям Хашимова в Схетоне? Они ведь не могли успеть вернуться так быстро. Что вообще происходит?
— Мсье, — обращается ко мне водитель, — вы поедете в отель? Сейчас здесь будут пробки. Полиция перекроет все улицы.
Он думает только о своем. Конечно, ему важно быстрее покинуть этот район.
— Да, — кивнул я, — давайте побыстрее в отель. Мне нужно еще успеть на вечерний поезд в Париж.
ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО НАЧАЛА
Москва. 8 апреля
Его уже ждали в зале для официальных делегаций аэропорта Шереметьево-2.
Трое сотрудников ФСБ посадили его в машину и на полной скорости рванули, но не в сторону города, а совсем в ином направлении.
— Куда мы едем? — спросил Дронго, заметив, что впереди идет еще одна машина.
— Так нужно, — загадочно ответил ему один из спутников.
Проехав около двадцати минут, оба автомобиля свернули с основной дороги налево, направляясь к небольшим строениям, видневшимся за высокой металлической оградой. Ворота автоматически открылись, и они въехали на площадку, затормозив перед большим строением без окон, похожим на большой деревянный амбар.
— Войдите внутрь, — предложил один из офицеров ФСБ, — там установлена специальная система, исключающая возможность прослушивания.
Подозревая, что столь тщательные меры безопасности вызваны чем-то непредвиденным, Дронго шагнул в здание. «Амбар» только снаружи был деревянным.
Стальная обшивка в несколько сантиметров надежно изолировала основное помещение. Несколько офицеров ФСБ сидели за столиками. Один из них встал и подошел к Дронго — Рогов, — представился он, — Андрей Викторович. Я много о вас слышал.