Идеальное отражение
Шрифт:
— Как скажешь, громогласный ты наш, — пробормотал я, снял с шеи ИПП и вручил Ваське.
— Гранаты не забудь и «Страйк» отдай, — напомнил Рупор, и я посмотрел на него укоризненно.
Я ходил по этим местам, когда никакой Обочины ещё не было, видел, как возникла она и росла.
Забрав у меня с полдюжины ГП-1, Васька поводил сканером, проверяя, не утаил ли я где-нибудь за пазухой «мегеру». После чего отступил в сторону, осклабился и официальным голосом объявил:
— Добро пожаловать на Обочину.
— И тебе не хворать, — буркнул я в ответ, и через вторую калитку проник на территорию самого известного сталкерского рынка.
Выглядит он, если судить по меркам внешнего мира, довольно убого — ряды крытых прилавков, кое-как замощённые проходы между ними. Но по критериям Пятизонья — это настоящий мегаполис, а ещё надо учитывать, что многое здесь скрыто под землёй.
Там — безопаснее и спокойнее всего.
Я с тоской посмотрел в сторону сулившего заслуженный кайф «Пикника», вздохнул и направился к лавке Старьёвщика — моего главного делового партнера. Шагая по торговым рядам, ответил на приветствие парочки знакомых. Миновал две оружейные мастерские, свернул в неприметный проход, пригнулся, и вошёл в низкую и узкую дверь.
В логове Старьёвщика, как всегда, было темно, и горели на стене старинные электронные часы: 05.02.2055, 14:54. Самое время для того, чтобы заключать выгодные сделки.
Сидевший за прилавком хозяин, тощий, как Кощей Бессмертный, седой и морщинистый, нервно кашлянул.
— Припёрся? — спросил он таким тоном, словно я явился просить денег взаймы. — Не сдох ещё?
— Так рыжим море по колено, — вспомнил я любимую присказку. — Что, будешь товар смотреть или мне к Толстяку пойти?
— Э, зачем к Толстяку? — занервничал Старьёвщик. — Проходи, располагайся, сейчас посмотрим, что ты притащил…
Разговор этот повторяется из раза в раз и носит откровенно ритуальный характер — понятное дело, что я отправлюсь к другому торговцу лишь в крайнем случае, да и Старьёвщик меня знает и понимает, что я ерунду не принесу и обмануть его не попытаюсь.
Обмениваясь дежурными фразами, мы как бы сообщаем друг другу пароль, подтверждаем, что контакт в норме.
— Сегодня у тебя хороший день, — заявил я, бесцеремонно ставя рюкзак на заскрипевшую стойку. — Вот «Сердце зверя», ещё тёпленькое, свежее. Вот н-капсулы, новенькие, как с куста…
Старьёвщик разглядывал мою добычу с хмурым видом профессионального торгаша, но я знал, что в башке у него крутятся маленькие колёсики с цифрами — за это он выручит столько-то, за это столько-то, а сталкеру, принёсшему артефакт, можно отстегнуть вот столько…
По слухам, лавчонки Обочины на самом деле находятся в одних руках, а конкуренция между Старьёвщиком, Толстяком, Мохнатым и прочими — это так, тараканьи бега. Правда это или нет, я не знал, да меня это, честно говоря, интересовало мало, как и прочие теоретические вопросы, главное — чтобы я получал своё, причём быстро и без всяких проблем.
— Ну что? — спросил я, разложив на прилавке добычу.
— Возьму всё, — сказал Старьёвщик, облизал тонкие губы, стрельнул в меня взглядом и назвал сумму.
Я тяжело вздохнул и осуждающе покачал головой.
— Ну нет, столько ты «мотылькам» будешь платить.
Сопровождаемая вялым переругиванием торговля продолжалась некоторое время, затем мы ударили по рукам. Я получил универсальную карточку с некоторой суммой денег, а Старьёвщик выдвинул из-под прилавка ящик и начал складывать в него приобретения.
— Закупаться когда придёшь? — спросил он. — Или прямо сейчас?
— Нет, несколько дней отлежусь. — Я забрал полегчавший рюкзак, кивнул торговцу и вышел вон.
Теперь надо зайти к мнемотехнику, чтобы он проверил, что там с моими имплантами. Сомнение, возникшее во время схватки с «космическим» чугунком, никуда не делось, и лучше его поскорее развеять.
Заработал я сегодня неплохо, так что можно заглянуть к Арабу…
Араб, прозванный так за смуглую кожу и привычку поминать Аллаха, был «жжёным» и совмещал способности мнемотехника и бионика. Брал он дорого, да ещё имел обыкновение время от времени отправляться на «прогулки» по Пятизонью. Не для заработка, как я, а для того, чтобы утолить чёрное влечение, терзающее сердце любого опытного сталкера.
Такие, как я или он, — мы просто не можем жить без того, чтобы не бродить по заражённым, смертельно опасным пространствам. Это наше проклятье, наша страсть, в которой мы крайне редко признаёмся, и наша судьба.
Даже те, кто имеет возможность не ходить туда, как, например, Араб и тот же Мерлин, всё равно отправляются в походы по локациям, в заросшие автонами холмы, огнедышащие сопки, в кишащие биомехами и скоргами развалины. Рискуют жизнью, оправдывая это исследовательским азартом, жаждой наживы, адреналиновой наркоманией, любопытством, а чаще всего никак не оправдывая.
На моё счастье, Араб оказался на месте — на двери его «приёмного покоя» не было замка.
— Эй, хозяин! Свободен? — Я стукнул в дверь кулаком.
— Заходи, во имя Аллаха, — ответили мне изнутри.
Тут, в отличие от логова Старьёвщика, был яркий свет — лампа на потолке, и ещё две на стенах. В центре располагалась кушетка, в углу шкаф, забитый всякими хитрыми приборчиками и интересными штуковинами.
— А, Лис? Привет. — Араб, высокий, почти как я, но лысый и смуглый, поднялся мне навстречу.
— Привет, — ответил я. — Посмотришь меня? Есть подозрение, что мои импланты сбоят.
— Посмотрю. — Араб кивнул и повёл рукой в сторону кушетки.
Я отставил к стенке рюкзак, стащил шлем и прямо как был, в боевом костюме, улёгся на кушетку. Доброму доктору он не помешает, а снимать — слишком долго, да и без него я, как голый.
— Закрой глаза и отключись, — велел «жжёный», и я послушался.
Ощутил, как в глубине головы, где-то в самом её центре, родилась лёгкая щекотка. Побежала вдоль позвоночника, отдалась в печени, где установлен метаболический имплант, проникла в глаза. Под опущенными веками замелькали цветные вспышки — обрывки образов, цифры, буквы.