Идеальное свидание
Шрифт:
Прошла неделя, подкатила к концу вторая. Наступил последний день, когда надо было принять решение. Уходить или остаться? Хоть монетку бросай. Я ехала на работу и словно ждала чего-то. Чего-то такого, что поможет сделать выбор.
Глава 13
Не доехав пару кварталов, я попала в глухую пробку. Хоть бросай машину и иди пешком. Что в итоге и сделала, кое-как приткнувшись у поребрика. Знак запрещал парковку в ночь на понедельник, а сегодня был вторник, к тому же день.
Когда
— Опаздываете, Дина Андреевна, — прилетело из-за спины.
Я могла, конечно, огрызнуться или вообще послать по известному адресу, но словно кончился завод. Не хотелось уже ничего. Абсолютно ничего.
Ну вот и монетка прилетела, подумала я. Пожала плечами и вошла в лифт, гостеприимно распахнувший двери. Щукин — следом. Встали на максимально возможном удалении, прижавшись к противоположным стенам и глядя в стороны.
Проехав полтора этажа, лифт дернулся, встал, и тут же погас свет.
— Прекрасно, — хмыкнула я. — Все дерьмо к нашему берегу.
Подсвечивая телефоном, Щукин понажимал всякие кнопки, попытался вызвать диспетчера. После долгого молчания тот наконец откликнулся и сказал, что замкнуло какой-то контур, придется подождать.
— Прекрасно, — повторила я.
Меня вдруг начало знобить, стало трудно дышать. Клаустрофобия? Никогда ею не страдала, наоборот, не любила большие открытые пространства. Нет, это явно что-то другое.
Я еще сильнее втиснулась в стену, закрыла глаза, как будто и так не было темно.
Дежавю…
Острое, волнующее ощущение того, что рядом кто-то есть. Мужчина — незнакомый мужчина, с которым, возможно, будет секс. Запах и вкус, голос, прикосновения… Выпавшее из чувственной обоймы зрение увело за собой обыденность, оставив мистику и магию ночи.
Сердце колотилось все сильнее, словно хотело сломать грудную клетку и лягушкой выпрыгнуть наружу. Ноги дрожали, подгибались в коленях. Я уловила движение, и почти в ту же секунду его губы накрыли мои — тяжело и горячо.
Я замерла, не веря себе.
Не может быть… не может!
Или все-таки может?
Я исключила первого из шестерых, того, с кем провела тогда вечер, потому что казалось: его узнала бы, почувствовала. Но, похоже, сознание отвергало его в зримом облике — слишком обычного, слишком земного, тогда как подсознание вопило и топало ногами.
Уже не думая ни о чем, я подалась вперед, но встречное движение погасило порыв и еще сильнее вжало меня в стену. Я узнавала, узнавала его — и то, как тонко он обводил мои губы языком, и как собирал их своими, чтобы тут же раздвинуть и поймать мой язык. Узнала, как плотно легла в ладонь грудь, когда он вытащил из юбки блузку и забрался под нее, сдвинув вверх лифчик. Узнала наконец его запах, пробившийся сквозь тяжелый парфюм, как росток сквозь асфальт, — запах чистого мужского тела, свежего пота, запах возбуждения и желания.
— Черт, это правда
Да потому что это не Щукин целовал меня сейчас, а тот незнакомец-невидимка из клуба, и я не знала, как их совместить. Или, точнее, не хотела совмещать.
Член твердо упирался мне в живот, флеш вспыхнул в темноте ослепительной искрой, только не зрительный, а чувственный: как глубоко и плотно он входил в меня. Желание вспороло тело горячей стрелой, от горла к животу, между ног мгновенно набухло, влажно и скользко. Я поскуливала тихо, запрокинув голову, а его губы медленно опускались по шее, от подбородка к ямочке между ключиц.
Все вокруг исчезло. Никакого лифта, никакого бизнес-центра — ничего. Только ночь, только темнота, и мы вдвоем. Но эту иллюзию разорвал хрип из динамика и голос диспетчера:
— В лифте! Сейчас поедем!
Вспыхнул свет, и я увидела на лице Щукина то же самое растерянно-недоумевающее выражение, как и на планерке. Только на этот раз оно не исчезло через секунду.
Лифт дернулся и поехал, я еще успела судорожно вернуть на место лифчик и заправить блузку. Двери разошлись, Щукин пропустил меня вперед, и я рванула по коридору с такой скоростью, как будто за мной гнались волки.
Никто за мной не гнался, кстати. Остановившись у своей двери и не попадая ключом в замочную скважину, я оглянулась воровато через плечо — и никого не увидела. Коридор был пуст. В кабинете, бросив сумку мимо стула, закрыла дверь изнутри. Села за стол, обхватила голову руками.
Монетка, говоришь, прилетела?
Вот теперь я точно не знала, что делать. Здравый смысл вопил во всю глотку: беги, дура, беги со всех ног. Раньше — это были даже не цветочки, а бутончики. А вот сейчас ты вляпалась так, что хрен откопаешься.
Запищал телефон, и я посмотрела на него как на ядовитую гадину. Но это была всего лишь секретарша Сергеича, которая передала: босс желает знать, что я там решила.
Да-да, я тоже желала знать. Но не знала.
Потому что ситуация теперь выглядела предельно просто. В темноте, не видя друг друга и ничего друг о друге не зная, мы монтировались идеально. А на свету друг друга просто не выносили. Как будто две разные ипостаси — дневная и ночная. А еще я понимала, что, вопреки здравому смыслу, уйти сейчас будет крайне сложно.
Если бы я услышала о таком или прочитала, подумала бы, что это какой-то бред, — настолько все было абсурдно. Однако происходил этот самый бред не с кем-то, а со мной. Наяву.
Побродив по кабинету взад-вперед, я вышла в коридор и медленно, как загипнотизированный удавом кролик, двинулась в директорскую сторону. При этом абсолютно не представляя, что буду говорить. Ноги словно сами вели меня туда.
Секретарши в предбаннике не было, зато у окна стоял Щукин и смотрел во двор. Удрать я не успела — он услышал шаги и повернулся.