Идеальное свидание
Шрифт:
— Ну, Диана Андреевна, расскажите о своем подразделении, — предложил он, когда мы перебрались через предбанник в соседний кабинет, а точнее, кабинетик.
— Дина, — поправила я сквозь зубы.
Вот уж, казалось бы, мое имя трудно исказить, но ему удалось. И даже не подумал извиниться, притворился глухим. Раздражение подскочило на порядок. Изо всех сил пытаясь сдерживать его, я рассказала о работе пресс-службы.
— То есть вас четверо? — уточнил Игорь — на Николаевича в моем восприятии он не тянул.
— Да. Я, медиа-аналитик и два менеджера.
—
— Серьезно? — вот тут я уже не выдержала и выпустила когти. — А по второму образованию вы кто, Игорь Николаевич?
— Экономист.
— Не в обиду, но у вас оба образования, похоже, мимо кассы, если вы не знаете, зачем в компании нужен медиа-аналитик. Поясню. Для анализа медиарепутации компании и оценки ее присутствия в информационном поле. Что такое медиарепутация, надо рассказать?
Он молча разглядывал меня, чуть сдвинув брови. Как будто изучал экзотическое насекомое, осмелившееся на него шипеть.
— Спасибо, Дина Андреевна, не стоит. Будьте добры, подготовьте мне список публикаций в СМИ за последние три месяца. Со ссылками, если есть интернет-вариант. Желательно побыстрее. Можете быть свободны.
Выйдя из кабинета, я пожалела, что не могу от души бахнуть дверью. Но выматерила его про себя конкретно.
А еще у меня почему-то возникло смутное ощущение, что мы уже где-то пересекались.
Глава 10
Прошла неделя, другая, и стало окончательно ясно: с Игорем Николаевичем мы не сработаемся. Либо он, либо я. А поскольку его уход был за гранью реальности, я начала закидывать удочки насчет вакансий. Идти с понижением на меньшую зарплату не хотелось. Но хорошие должности в нашей сфере — да, собственно, как и везде — чаще всего занимают по знакомству. И ничего странного в этом нет: хочется взять того, о ком хоть что-то известно, а не просто какого-то человека с улицы.
В компанию я попала четыре года назад благодаря Ринке: у ее Славки связи были повсюду. Сама она тогда работала на телевидении, но потом ушла, и я взяла ее к себе.
— Извини, Дина, ничем не могу помочь, — развела она руками, когда я подобралась к ней все с тем же вопросом. — Комаров далеко, да и просить как-то не с руки. Не гони ты волну, не торопись. Притерпишься к Игорьку. Не такой уж он и противный.
Но притерпеться никак не получалось. Стоило мне его увидеть, и тут же начиналась нервная изжога. У него даже фамилия была в тему: Щукин. Холодный взгляд и острейшие зубы. Вцепится — оторвет кусок мяса. Претензии свои к пресс-службе он сформулировал четко: вас слишком много, и вы халтурщики. Я могла сколько угодно пыжиться и намекать на его некомпетентность, но…
Проблема заключалась в том, что отчасти Щукин был прав. Ко мне и к Ринке у него особых придирок не находилось. Он даже признал, что медиа-аналитик нам нужен. А вот менеджеры Юра и Вероника действительно не дотягивали. И по уровню, и по отношению к работе. То, с чем они едва справлялись вдвоем, мог
— Я не могу работать за них, — огрызнулась я после очередной выволочки.
— Значит, вы плохой начальник, Дина Андреевна, — с ядовитой усмешкой ответил Щукин.
— Хороший начальник работает за подчиненных?
— Хороший начальник либо заставляет подчиненных работать как надо, либо избавляется от них.
Я действительно была не лучшим начальником, потому что могла сказать «гав» себе, а с подчиненными не получалось. В результате каждый наш контакт с Щукиным заканчивался стычкой. За косяки подразделения прилетало мне. По полной программе.
Причем раньше считалось, что с работой мы справляемся. Но генеральный был от наших медийных и пиарных дел бесконечно далек, поэтому и спихнул радостно контроль за ними на исполнительного. А тот оказался дотошным, въедливым и жестким, как металлоконструкция. Когда он смотрел на меня в упор ледяными глазами цвета снеговых туч, позвоночник примерзал к шкуре изнутри, а кишечник просил таблетку дюспаталина.
Информацию о нем мы, разумеется, собрали. Сергеичу Щукин приходился каким-то дальним родственником, до нас работал административным директором сходной сети, но поменьше. Тридцать пять лет, в разводе, сын живет с матерью. Атаки наших офисных сирен оставляли его равнодушным. За три недели работы ни одна не смогла записать себе в актив хотя бы один заинтересованный взгляд. Некоторые сдулись и сдались, остальные удвоили и утроили усилия. У меня он не вызывал ничего, кроме широкого спектра отрицательных эмоций, от простого раздражения до кристально чистой ненависти.
Не сказать чтобы я так уж любила свою работу, но до сих пор никакого негатива она у меня не вызывала. Справлялась, получала хорошие деньги, общалась с людьми. А теперь просыпалась утром в ужасном настроении только потому, что надо было ехать в офис. Пятницы начинала ждать с вечера воскресенья.
Ощущение, что мы уже где-то встречались, не исчезало. Оно не было навязчивым, но нет-нет да и всплывало, и это тоже раздражало. По роду деятельности мне приходилось общаться с огромным количеством незнакомых и малознакомых людей, мы вполне могли где-то пересечься. Я даже спросила его об этом однажды, на что он ответил: вряд ли, иначе запомнил бы. И это прозвучало вовсе не как комплимент, а что-то вроде «такую заразу точно не забудешь».
Я была чистейшей воды кинестетиком, плохо запоминала лица и голоса, а его запах мне ничего не говорил. Стандартный мужской парфюм, горький цитрус плюс сандал, не пропускающий наружу естественный запах тела. Но подсознание посылало тревожные сигналы.
А что, если он один из тех, с кем я была в клубе на дейтинге? Парфюм можно и сменить. Олег, к примеру, никогда не покупал дважды один и тот же. Но все равно это было бы совпадение из разряда совы на глобус, учитывая шестимиллионность города. Шесть из шести миллионов? Даже если обрезать не подходящих по полу, возрасту и статусу, все равно сова.