Идеальные звёзды
Шрифт:
Он поднимается выше и вглядывается в моё лицо:
– Я вот не понял, ты действительно настолько беспокоишься о моей карьере или просто не хочешь со мной жить?
После паузы честно отвечаю:
– Не знаю. Это всё… непривычно.
– Ну, мне тоже. Но почему нет? Ты ж меня ревнуешь к каждой юбке. И что, не хочешь, так сказать, сделать наши отношения более официальными? Подойдёт ко мне какая-нибудь курсанточка поговорить, а ты такой: «Господин капитан-майор, что на ужин хотите – блинчики с вареньем или меня?», – он насмешливо гыкает.
– Да, звучит соблазнительно, – не могу удержаться от улыбки. – Только вот не думай, что я буду тебе готовить, а то размечтался. Большая кухня… Зачем тебе кухня? Пиццу заказывать?
Син невозмутимо отвечает:
– Тебя на столе жарить.
Я тяжело вздыхаю.
– Не знаю. Подумаю.
– Давай.
Он чмокает меня в губы и отворачивается к стене, а я прижимаюсь сзади теснее – не хотелось бы скатиться с кровати, как неделю назад, – и вскоре засыпаю.
***
После вечернего «шума» в душе я решил на всякий случай свалить из комнаты Сина даже раньше, чем обычно, – чтобы уж точно не столкнуться ни с кем, особенно с Юхасом.
Открываю глаза ровно в три десять. Я всегда просыпаюсь, когда нужно. Многолетняя привычка рассчитывать только на себя.
А вот Сину хоть из гаубицы над ухом стреляй – он реагирует исключительно на будильник, да и то со второго раза, – так что можно безбоязненно обнять его на прощание и прикусить загривок. Неразборчивое ворчание и вялая попытка отпихнуть – максимум, что можно получить в ответ. Иногда меня это задевает. Даже часто. Но ладно уж, пусть спит, это важнее.
Открываю замок и высовываю голову в коридор. Вроде тихо. Конечно, здесь есть камеры, но я надеюсь, никому не придёт в голову следить и выискивать, когда именно мы с Сином уходим друг от друга.
Самое неудобное в нашей системе ночёвок – одеваться и раздеваться туда-сюда. Жаль, нельзя проскакать от его комнаты до моей голышом, с одеждой под мышкой. Если бы я делал так, записи с камер в коридоре стали бы увлекательнее.
Самый полезный навык, который я вынес из прежней жизни, – засыпать, когда нужно. До подъёма ещё три часа, целая вечность.
***
В кабинет я пришёл пораньше и на этот раз сразу заметил пропажу – не зря в пятницу запоминал содержимое шкафов.
Промежуток среди коричневых корешков гроссбухов.
Странно, зачем кому-то брать пустую тетрадь? Вон в соседнем шкафу стоят уже заполненные – однако там вроде бы всё на месте. Впрочем, гроссбухи в принципе используются для хозяйственных записей и не особо важного учёта. Если уж и воровать информацию, то точно не такую.
Явных отпечатков ни на стекле, ни на металлической ручке нет. Если что и было, наверное, дежурный протёр.
В коридоре раздаются знакомые шаги, и я непроизвольно отскакиваю от шкафа к столу с кофеваркой. Не хочется, чтобы Син считал меня параноиком. Вдруг я запомнил неправильно? Может, и в самом деле показалось? Кто полезет с такими сложностями воровать пустую тетрадь? Очевидно, никто. Может, это кто-то из своих? Тот же Праджапати и взял? Но зачем?
Син открывает дверь приёмной и с порога принюхивается: кофеварка уже наполнила воздух ароматом крепкого кофе.
– Что-то ты рано, – я сосредоточенно сыплю в его чашку привычное количество сахара.
– Но ты, как обычно, уже здесь. Есть что? Окна смотрел?
– Ещё нет.
Он направляется в кабинет, а я подхожу к своему окну. Ничего. Н-да, со мной явно что-то не так.
«Ру? Иди сюда».
Хотелось бы выглядеть спокойным, но я подлетаю к Сину в одно мгновение.
Сбоку на стекле заметны прозрачные овальные следы, размером и расположением как отпечатки четырёх пальцев.
– Женщина или ребёнок? – Син растопыривает пальцы и подносит к стеклу – его рука намного больше.
– Необязательно. Не у всех такие лапищи, как у тебя.
– Думаешь, по территории части лазает недокормленный ниндзя?
– Может, это вообще не пальцы? Это же не отпечатки, они равномерные, – я чуть не утыкаюсь носом в стекло, разглядывая следы. – Будто слизь какая-то… Или нет…
– Присоски? Как у животного?
Мы смотрим друг на друга в раздумьях, и я нехотя говорю:
– Кажется, пропал пустой гроссбух.
Син задумчиво трёт подбородок.
– Подведём итог. Это не человеческие отпечатки и не оборудование, потому что оно не должно оставлять следов. Значит, наша версия: животное с присосками на лапах, которое ведёт ночной образ жизни, действует осторожно и любит бумагу. Н-да, лучше я не буду Главному такое озвучивать. Давай ещё раз быстренько всё осмотрим, и я позвоню в эс-вэ-без.
***
Вскоре после звонка Сина наше рабочее место заполонили мужики из службы внутренней безопасности, так что мы на ближайший час засели в столовой – вдвойне удобно, что в это время здесь пусто.
Увлечённо хлебая куриный суп, Син мысленно говорит:
«Так что насчёт Ланы? Дать ей твой номер? Хотя лучше бы ты сам её пригласил».
«Да вряд ли она это серьёзно».
«Чего?»
«Ну, она красивая. Думаешь, она не может найти кого-то получше?»
«Та-а-ак, – Син поднимает тяжёлый взгляд от тарелки, – то есть типа я не могу найти кого-то получше?!»
«Можешь, конечно. Хоть десяток».
«Ну. Тогда почему я с тобой?»
Я задумываюсь – успеваю съесть целую котлету.
«Потому что ты извращенец?»
«Так и быть, – он строит злобный прищур, – не буду портить твою милую мордашку прямо сейчас, но ты за это ответишь. Ещё никто не сомневался в моих вкусах!»
«Вообще-то я не в твоём вкусе».
«А, теперь ты уже решаешь за меня? Кажется, мы ещё не поженились».
«Собрался жениться на мужике? Я ж говорю, извращенец».
Син проходится изучающим взглядом по моему лицу: «Вообще-то такие губы точно в моём вкусе. Неужели ты не знаешь? Ты ж меня подслушивал».