Идеальный агент

Зверев Сергей Иванович

Когда «звезда» советского автопрома, нещадно гремя всем своим железным нутром, поравнялась с пеленгатором, сигнал на дисплее вырос до максимума. При удалении «Москвича» сигнал стал ослабевать. Есть!

– Джек, стой! Это он! – в радостном возбуждении крикнул Стен водителю.

Тот со всей дури нажал на тормоз, открытый стакан кофе опрокинулся прямо на колени Стену, слава богу, напиток был практически холодный.

– Ты что делаешь, идиот! – заорал он, стряхивая жидкость с колен.

– Ты же сам сказал, стой, – ответил водитель.

– Стой, ну не так же. Тебя где водить учили? На Брайтоне, что ли? Разворачивай давай.

Джек развернул фургон и стал быстро нагонять еле

двигавшийся «Москвич».

– Подрезай его! – командовал Стен, уже сообщивший командованию об обнаружении журналиста. – А вы, ребята, будьте осторожнее, этот парень очень опасен. Говорят, он одной левой вырубил четверых наших морпехов, а они не дети, – проговорил он, обращаясь к трем солдатам, все это время сидевшим молча.

– Да ладно, тоже мне Брюс Ли нашелся, – самонадеянно сказал один из них.

– Ну, смотрите, парни, вам жить. Мое дело предупредить. Кстати, сейчас подкрепление прибудет.

Джек обогнал «Москвич» и, проехав еще несколько метров, резко крутанул руль вправо, подрезая автомобиль. Обе машины остановились.

Выскочившие солдаты в мгновение ока вытащили маленького, насмерть перепуганного араба из-за руля и уткнули его лицом в круглый горячий капот, обыскали. Заглянули внутрь машины, там никого не было.

Было совершенно ясно, что Младович прячется в самодельном фанерном фургоне. Солдаты окружили фургон, и один из них резко открыл заднюю дверцу, едва не сорвав ее с хлипких петель. Несколько стволов «М-16» просунулись в дверцу. Но каково же было разочарование военных, когда они заглянули внутрь фургона – он до отказа был набит кудахтающими курами. Никакого журналиста в фургоне не было и в помине, но зато в курином помете поблескивал телефон.

Пока осматривали машину и копались в куриных экскрементах, доставая телефон, со всех сторон начало прибывать подкрепление. Армейские «Хаммеры» запрудили весь квартал. Возмущенные нарушенным спокойствием собаки с диким лаем носились вокруг солдат, норовя зубами испортить казенное обмундирование. Суматоха поднялась неимоверная.

Алекс, прекрасно знакомый с методами армейской разведки, издевался над ней, пуская по ложному следу.

На этот раз американцы не ударили лицом в грязь, они ударили в куриный помет.

Глава 8

Россия, Москва, Центр

Альберт Филозович Стремоухов вошел в свой рабочий кабинет в здании МИДа и едва успел положить портфель на стол, как огромные напольные часы пробили половину двенадцатого. Да, здорово он сегодня задержался. Решение личных финансовых проблем отняло гораздо больше времени, чем он ожидал, и решать их в последнее время становилось все труднее и труднее. Но ничего, он выпутается. Если все пойдет хорошо, то в скором времени проблем с деньгами у него не будет.

А начало всем проблемам было положено на одной из многочисленных презентаций, которые Альберт Филозович, что греха таить, посещал часто и с удовольствием. Его познакомили с Викой, и он влюбился. Даже еще хуже, он полюбил – полюбил сразу, бесповоротно, как мальчишка, как в омут, беззаветно, но, как оказалось, не безнадежно. Любовь захлестнула его, увлекла, наполнила жизнь каким-то новым смыслом, и хотя он помолодел лет на двадцать, однако разница в возрасте с его избранницей продолжала оставаться значительной.

Как довольно скоро выяснилось, для женатого человека любовь несла не только радости, но и проблемы. Мало того, что внебрачные связи, мягко говоря, традиционно не поощрялись заведением, в котором служил Альберт Филозович, так он был еще и женат – женат давно и безысходно. Жену свою, Марию Викторовну, он в молодости, может быть, даже любил, хотя и тогда и теперь она была для него

залогом карьерного роста и источником благосостояния. Как были в свое время жены-еврейки средством передвижения, так и Мария Викторовна была для Альберта Филозовича своеобразным лифтом в мидовской высотке, а двигателем этого лифта был тесть – Виктор Андреевич, бывший работник ЦК, сумевший и в этой жизни найти свое место. Эдакий серый кардинал, фамилию которого всуе не называли, человек без должности, но пользовавшийся в Москве огромным влиянием. Так что расстаться с женой не было никакой возможности, это значило потерять все. Да уж, если совсем честно, то и желания-то не было. Даже в свои годы Мария оставалась довольно привлекательной женщиной – умной, тонкой, прекрасно образованной, без тени сварливости или занудства. К тому же двадцать лет совместной жизни просто так со счетов не сбросишь, дети опять же. Налаженную, устоявшуюся и такую удобную во всех отношениях жизнь перекраивать желания не было, но любви хотелось страстно.

Альберт, стоя у огромного окна, начинавшегося практически у самого пола и заканчивающегося где-то под потолком, глядя на раскинувшуюся перед ним Москву, ослабил галстук и попытался переключить свои мысли на работу. Работы было много, и вся она была срочной.

Первым делом он принялся за изучение деловой переписки с Российским посольством в Ираке, посчитав это наиболее важным в данный момент. Документов было, на удивление, мало, в связи с подозрениями на утечку информации доступ к ней строго регламентировался. Альберта в данный момент интересовала в основном деятельность Сергея Круглова, но из того немного, что попало к нему в руки, общей картины положения агента не складывалось. В основном это были малоинтересные документы, связанные с «Госнефтью», которая была лишь прикрытием основной работы Сергея. Совершенно непонятно было, выполняется ли обещанное прикрытие агента, и если выполняется, то кем и как. Излишняя секретность раздражала Альберта, он не любил и не умел играть втемную. Он бросил бесполезную папку на стол и задумался.

Его раздумья прервал телефонный звонок. Звонил Георгий Давыдович Сванидзе.

– Здравствуй, дорогой, зайди ко мне, пожалуйста, на минуточку. Очень тебя прошу! – сказал Сванидзе с легким грузинским акцентом, явно нарочитым, так как по-русски Георгий Давыдович говорил абсолютно чисто.

Звонивший не был прямым начальником Альберта, он вообще не был ему официальным начальником, и тем не менее, услышав этот хорошо знакомый голос, Альберт внутренне весь собрался. Георгий Давыдович был больше чем начальник, он был кем-то вроде куратора.

– По какому вопросу, если не секрет, – после приветствия спросил Альберт Филозович.

– Приходи, я тебе все здесь объясню, – пообещал Сванидзе и повесил трубку.

Этот звонок был как нельзя кстати, буквально минуту назад Альберт искал предлог для встречи со Сванидзе, надеясь хотя бы у него выудить информацию по Круглову, и надо же – такая удача. Он не сомневался, что разговор пойдет именно о Круглове, и, выходя из кабинета, взял с собой документы, которые только что изучал.

Кабинет Сванидзе был в этом же крыле, но двумя этажами ниже. Спускаться – не подниматься. Альберт преодолел мраморные лестничные марши пешком и минут через десять после звонка явился в кабинет Георгия Давыдовича. Тот радушно встретил его, усадил в кресло, велел секретарше принести чай. Пока та выполняла просьбу шефа, он расспросил Альберта о здоровье, о семье, о детях. Когда стаканы в старорежимных серебряных подстаканниках с дымящимся ароматным чаем наконец появились на столике, расположенном между двух высоких кожаных кресел, в которых устроились мужчины, Сванидзе начал разговор по существу.