Идеальный хозяин
Шрифт:
Он долго целовал её губы — нежно, сладко и сыто после суток беспрерывного секса на старой литовской вилле. Засовывал язык глубоко ей в рот и лизал нёбо и зубы. Ловил и посасывал её язык. У Жени перехватывало дух, тяжелело внизу живота, а между ног увлажнялось и подрагивало. Ян тоже возбуждался. С неохотой он оторвался от её губ, шальным расфокусированным взглядом посмотрел на неё:
— Иди, а то… — Она думала, он скажет: «А то опоздаешь», но он сказал: — А то я передумаю.
Она сглотнула и кивнула.
— Всё будет хорошо. Не переживай за меня. Всего несколько
— Да, несколько дней… — словно на автомате повторил Ян.
Его зацелованные яркие губы превратились в тонкую черту. Дрогнули желваки. Женя коснулась его руки, и их пальцы переплелись сами собой. Остро ощущалось кольцо с гигантским бриллиантом. Оно сдвинулось и больно давило на косточку.
— Женька, — зашептал Ян, свободной рукой притискивая её к себе, — обещай мне одно: ты не будешь делать вещи, которые покажутся тебе отвратительными. Обещай, что не будешь ломать себя, переступать через свои принципы. Не всякий выигрыш стоит жертв. Иногда проиграть — самая выигрышная тактика. Помни: ты в любой момент можешь сказать, что игра закончена. Ты можешь уйти, и тебя обязаны отпустить. Это всего лишь добровольная игра — забава для людей, которым хочется острых ощущений. Это не война, не плен и не вопрос жизни и смерти.
— Я обещаю, обещаю, — шептала она, вдыхая его родной запах. — Это всего лишь игра…
Она летела не домой, и даже не в свою страну. Самолёт направлялся в столицу одного из соседних государств. Там, в двух часах езды от аэропорта, в небольшом коттеджном посёлке Женю ждала некая Аглая Горшкова — девушка, которая должна была стать собакой Сергея Сергеевича, но которая собиралась продать это право за огромные деньги. Ян уже перевёл ей аванс после предварительной беседы по скайпу. А после разговора Жени и Аглаи — если он завершится соглашением, — Ян планировал перевести оставшуюся сумму. Речь шла о сотне тысяч долларов.
Женя открыла папку и посмотрела на фотографию. Ничто в белокурой девушке с мягкими чертами лица и ясными голубыми глазами не выдавало тот факт, что она извращенка, предпочитавшая странные зоофилические игры. Сучка, которой нужны не обычные мужчины, а кобели.
Женя прочитала справку, которую составил Ян. Он узнал об Аглае Горшковой всё, что можно было выяснить с помощью доверенного человека в полиции: двадцать три года, недавно закончила педагогический институт, не замужем, постоянных отношений нет, близких подруг тоже нет, единственная дочь в семье успешного бизнесмена. Последние годы девушка жила самостоятельно: снимала скромную квартиру в спальном районе, подрабатывала репетиторством, в свободное время ходила по музеям и бесплатным выставкам, но чаще сидела дома.
Так могла бы жить монашка в миру, но Ян докопался до тайного порока Аглаи: раз в несколько недель она посещала закрытый БДСМ-клуб, не имевший названия. Своего помещения у клуба тоже не было. Люди собирались где придётся, чаще всего — в загородном доме одного из участников. Звали этого человека Князь. Весной он погиб в автокатастрофе: не справился
А теперь она покинула родную страну, спряталась в охраняемом посёлке и планировала продать оппозиционному журналисту информацию о возможном кандидате в президенты. О том, что он любит трахать девочек, переодетых собачками. И о том, что он хранит в сейфе компромат на самого главного человека в стране.
5. Бусинка
Аглая в жизни выглядела постарше, чем на фото. Светлые волосы были пострижены в каре, а глаза уже не казались такими невинно-голубыми. Веки покраснели и припухли, словно она много плакала.
Аглая приоткрыла дверь и осмотрела Женю через узкую щель.
— Вы… — начала она неуверенно.
— Я Евгения Тихомирова, журналистка, — напомнила Женя.
Перед приездом, ещё в аэропорту, она написала Аглае письмо и получила согласие на встречу. А сейчас Аглая вела себя так, словно не давала никакого согласия. Женя сказала напрямик:
— Меня послал к вам Ян Новик. Вы общались с ним по скайпу неделю назад. По поводу…
— Не надо, молчите! Я поняла, кто вы, — Аглая быстро распахнула двери: — Проходите.
Женя прошла в прихожую. Аглая высунула голову на улицу, подозрительно оглядела окрестные ёлки и заперла дверь на два замка.
— Вы одна приехали?
— Да, конечно. Я взяла машину напрокат, как мы договаривались. Слежки я не заметила, хотя внимательно смотрела по сторонам.
— Это хорошо, — вздохнула Аглая. — А то у меня какая-то паранойя: постоянно кажется, что за домом следят, телефон прослушивают, почту перехватывают… Пойдёмте на кухню, я заварю чай с ромашкой. Хотя ромашка мне уже не помогает…
Она пошла вперёд и Женя догадалась, что девушка беременна. Живот ещё не сильно выпирал и походка не казалась утиной, но когда Аглая протискивалась мимо Жени, она неосознанно прикрыла ладонью живот. Типичный жест беременных.
Она действительно кинула в чашки пакетики с ромашкой. Включила чайник. Достала из холодильника коробку шоколадных конфет и упаковку французского сыра.
— Вы, наверное, голодная? — растерянно спросила она, оглядывая кухню, словно прикидывая, что ещё можно предложить гостье. — Я могу пожарить яичницу или омлет. Правда, я не помню, есть ли молоко…
— Не беспокойтесь, я не голодная, — соврала Женя.
В самолёте она купила чёрствый сэндвич с ветчиной, а после приземления у неё не было времени пообедать. Да и не хотелось искать рестораны в чужой стране: это значило привлекать ненужное внимание, общаться с людьми, рисковать заданием. Если всё будет хорошо, то поужинает дома, часов через семь-восемь. Сейчас главное — начать продуктивный диалог. Женя шагнула к Аглае:
— Пожалуйста, не тревожьтесь обо мне. Давайте сядем, выпьем чаю и поговорим.