Идеальный хозяин
Шрифт:
Она толкнула входную дверь, и та открылась. Женя зашла в гостиную. Там царил беспорядок: на полу валялась собачья подстилка, на диване — игрушечная кость и поводок. Под столом на кухне стояла миска с водой. Похоже, после летней игры в дог-плей никто в доме не прибирался.
Женя бросила чемодан и заглянула в коридор, который вёл к комнатам Сергея и Левента:
— Эй! Тут есть кто-нибудь? Сергей, ты дома? Это я, Женя Тихомирова!
Ответа не было. Она прошла в его спальню: безупречно застеленная кровать сиротливо белела в наступавших сумерках. В спальне Левента ей представилась такая же картина: чисто, пусто и безлюдно.
Тихая Гавань была
Через красную «запретную» дверь Женя протопала в свою бывшую комнату. Если уж размещаться на постой, то почему бы не на знакомом месте? Она сняла пальто и разобрала багаж: немного одежды, ноутбук и пачка книг для прочтения. Поёжилась от прохлады. Надо согреться, иначе она заболеет!
Вернулась в гостиную и обнаружила у камина стопку дров, длинные спички и жидкость для розжига. Женя обрадовалась: с таким арсеналом даже она сможет разжечь огонь! Через пять минут пламя весело трещало в топке, а волны тепла распространялись по всему помещению. Женя прошла на кухню, заглянула в холодильник. Удивительно, но он был полон свежих продуктов! Она ощутила прилив оптимизма: зимовка на необитаемом острове уже не казалась ей столь безрадостной, как полчаса назад. Она достала сыр, колбасу и масло. Засыпала кофе в кофеварку. Соорудила два огромных бутерброда и уселась за обеденный стол — впервые как человек в этом доме, а не как животное. Не успела она проглотить первый кусок, как на улице раздались шаги и хлопнула входная дверь. Женя так и застыла с бутербродом в руке. Неужели и правда призраки?!
Послышался негромкий голос хозяина:
— Заходи, Джек. Посмотрим, кто поселился в нашем доме и затопил нашу печку.
57. С сахаром и молоком
Это был он. В спортивной куртке с капюшоном и в грубых ботинках, которые громко стучали по полу, пока он шагал на кухню. За ним трусила пушистая рыжая собачка с висячими ушами и хвостом, свернутым в колечко. Копия Хатико, только маленькая!
От неожиданности Женя уронила бутерброд на тарелку, а Сергей сдёрнул капюшон и поинтересовался:
— Ты как сюда попала?
— Я? — переспросила Женя, не в силах оторвать взгляд от любимого лица — обветренного, похудевшего, с появившимися морщинками в уголках глаз. — Меня мужик привёз на лодке.
— Так лёд же на озере.
Женя пожала плечами:
— Вертолёт слишком дорогой, поэтому я решила плыть.
Сергей снял куртку и бросил на кресло. Остался в толстом вязаном свитере, который подходил ему больше, чем строгий костюм. Сел напротив и спросил:
— Зачем ты приехала?
— Ну как же? — растерялась Женя. — Ты же меня лайкнул.
— А, ну да… — сказал Сергей и взял один бутерброд.
Женя вскинулась и налила ещё одну чашку кофе, поставила перед Сергеем:
— Не знаю, как ты любишь: с сахаром или молоком.
— И с сахаром, и с молоком.
Женя достала из холодильника пачку молока и прихватила сахарницу.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Что ты так на меня смотришь? Ешь. Ты же голодная?
Женя кивнула и принялась за бутерброд. Колбаса не лезла в горло, но она старательно её жевала и глотала. Собака сидела рядом с Сергеем, смотрела на него умоляющим взглядом, но еду не выпрашивала — в отличие от наглой Лулу, которая однажды отобрала у хозяина завтрак. Женя вспомнила тот день, когда она проснулась собакой и заснула собакой, — один из самых странных и счастливых дней в её жизни. Теперь ей казалось, что летнее приключение ей приснилось. Как она могла решиться на такую авантюру? Как ей хватило духу провернуть рискованную шпионскую аферу? О чём она думала, когда играла судьбами стольких людей?
Женя отложила недоеденный бутерброд. Откашлялась и спросила:
— Ты всё-таки завёл собаку?
— Да. Его зовут Джек.
— Хорошее имя.
— Я назвал его в честь Джека Лондона, — спокойно пояснил Сергей, прихлёбывая кофе.
Женя замерла. Неужели благодаря её блогу про Белого Клыка он решился завести собаку после двадцати лет скорби по убитой Люси?!
— Это из-за моего блога ты купил собаку?
— Что? Нет, конечно. И я его не покупал. Врач посоветовала взять бездомного пса из приюта, но отец подарил мне щенка от своей собаки. Это японская порода: видишь, какие узкие у него глаза? — Сергей потянулся к надкусанному бутерброду: — Ты будешь доедать? — Женя молча подвинула ему тарелку. — Так что Джек появился ещё до твоего блога, но имя я выбрал благодаря тебе.
— Какой врач? — спросила Женя. — Ты болен?
— Психолог. Разумеется, я болен. Разве по мне не было заметно?
Он поднял на неё голубые глаза. Женя сглотнула.
— Левент рассказывал, что у твоего отца… — она замолчала, не зная, как назвать человека, который не был настоящим отцом Сергея. — Что у Потапова-старшего были проблемы с криминалом. А когда тебе было шестнадцать лет, а Левенту восемнадцать, на остров приехали киллеры и убили хозяина вместе с собакой. И после того, как Люси умерла на ваших руках, вы решили не заводить животных.
«Слишком больно их терять» — вспомнилась горькая фраза Левента.
Сергей закончил есть и вытер губы салфеткой. Скатал её в тугой комок и зажал в кулаке. Женя всей кожей ощущала его скрытое волнение, и от этого начинала нервничать сама.
— Женя, Левент не был с тобой предельно честен. Он рассказал версию, которая считается официальной, но на самом деле всё происходило не так.
Что-то тёмное и страшное подступало из темноты. Хотелось зажмуриться, закрыть уши и спрятаться под стол, но Женя не имела на это права. Её любовь к Сергею требовала быть смелой и принять любую правду, которая готовилась на неё обрушиться.
— Мне неважно, как всё было, — прошептала Женя. — Серёжа, если тебе тяжело, необязательно рассказывать эту историю. Какая разница, что было двадцать лет назад? Это ничего не изменит в моих чувствах к тебе.
— Ты не можешь быть в этом уверена, — сказал он. — Я должен тебе рассказать. Я слышал твою исповедь, которую записал Левент, и теперь хочу сделать то же самое. Если ты готова меня выслушать, конечно.
— Значит, ты всё обо мне знаешь… — выдохнула Женя. — Я готова тебя выслушать.
58. Ещё одна исповедь
— Я родился в странной семье. Конечно, в раннем детстве я этого не понимал, потому что мне не с чем было сравнить: в детский сад я не ходил, а в школу меня отдали самую пафосную и закрытую, где учителей было больше, чем учеников. Мне казалось, у меня обыкновенная жизнь, как у других детей. Мама сидела дома, никуда не ходила и ни с кем, кроме прислуги, не общалась. Её мир ограничивался мной — она любила меня до сумасшествия. Баловала, ласкала и… В общем, я был центром её вселенной — в плохом смысле этого слова. А отец мне казался злобным гоблином. Я его боялся. Он редко ночевал дома, но каждый раз, когда это случалось, он… — Сергей провёл ладонью по лицу, словно вытирая слёзы, которых не было, — напивался, избивал, а потом насиловал мою мать.