Идеальный любовник
Шрифт:
Эмбер знала, что в Грейстоунсе есть человек, которого она должна увидеть и сказать то, что давно уже лежит у нее на сердце. Хотя Шеймусу вряд ли захочется ее видеть, она обязана поблагодарить его за щедрую финансовую помощь, просто-напросто спасшую ей жизнь.
Она разыскала Пэдди Берка, которого ей тоже хотелось поблагодарить за то участие, что он принял в ее спасении. У Эмбер отлегло от сердца, когда управляющий тепло встретил ее. Они вышли из большой кухни под руку, отлично сознавая, что им вслед осуждающе поглядывают Мэри Мелоун и Кейт Кеннеди.
Когда
Эмбер пришла в ужас, когда увидела Шеймуса. Во время их последней встречи он был красивым, полным жизни, энергичным мужчиной в расцвете сил. А теперь перед ней предстала лишь его оболочка.
— Шеймус! — ласково произнесла она.
Он долго изучающе смотрел на нее, и на его лице отражалась борьба чувств. Эмбер Фитцжеральд. Красивая женщина. Она обладала роковой привлекательностью, перед которой не смог устоять Джозеф, и все-таки он не должен обвинять ее во всем, что случилось. Эмбер оказалась жертвой Монтегью, так же как и его дорогая семья. Шеймус рукой указал на кресло, приглашая женщину сесть.
— Я пришла поблагодарить вас за те деньги, что вы мне дали. У вас щедрое сердце, Шеймус.
Он прожег ее своим взглядом:
— В тот вечер Кэтлин еще была со мной. У меня еще были мои сыновья. Ненависть не успела сжечь моего сердца.
Эмбер устояла и не опустила виновато ресницы.
— Я не смею просить у вас прощения за ту роль, что я в этом сыграла. Я сама не могу себя простить. Все, что мне остается, это желание отплатить вам за добро.
— Есть только один способ, которым ты можешь расплатиться со мной. Замани Монтегью в Грейстоунс.
— Шеймус, я хочу, чтобы Уильям умер. Это совершенно ясно и просто. Только такая месть успокоит меня. Но я не имею на него никакого влияния, он ненавидит меня так же, как и я его.
— Ах, моя дорогая, я очень в этом сомневаюсь. Если он о чем и сожалеет в своей несчастной жизни, так это о том, что потерял тебя. Ты же из женщин Фитцжеральд. С вами никто не сравнится! Я знаю, мне здорово повезло, я был женат на одной из них. Эмбер, у тебя роковая привлекательность.
На этот раз она опустила ресницы. Ее привлекательность и вправду стала роковой для Джозефа, и она все еще испытывала вину, но не существовало на земле такого чувства, ради которого она смогла бы снова позволить этому дьяволу Уильяму Монтегью оказаться к ней настолько близко, чтобы коснуться ее. Эмбер печально улыбнулась Шеймусу и произнесла то, что могло его успокоить:
— Если только такая возможность представится, я сделаю это для вас, Шеймус.
Для Эмерелд и Эмбер дни летели слишком быстро. Хотя все время, кроме сна, они проводили в обществе друг друга, мать и дочь редко оставались наедине.
Шон свозил их на один день с визитом в Мэйнут, где Эмбер тепло встретили ее кузины и тетушки. Фитцжеральды пустились в воспоминания, смеялись и перебивали друг друга, пока мать Эмерелд не почувствовала себя так, словно никогда не уезжала.
Ближе к вечеру Шон отвел их на одну из ферм, чтобы выбрать Эмерелд новую верховую
— Ты опять начиталась энциклопедии, англичанка.
Эмерелд порадовалась, что их первая встреча все еще жива в его памяти.
— Нет уж, это все потому, что я читала “Александра Великого” твоему отцу.
Шон стал убеждать Эмбер тоже выбрать себе лошадь и предложил переправить ее в Уиклоу, когда повезет мать Эмерелд домой.
Эмбер вежливо отказалась. Ей не хотелось быть обязанной этому влиятельному человеку.
Шон словно прочитал ее мысли и обезоруживающе улыбнулся.
— На самом деле, — сказал О'Тул так, чтобы его слышала только она, — за этих лошадей заплатил Монтегью. Я просто избавил его от забот по их перевозке и содержанию.
Эмбер рассмеялась в ответ на его искренность:
— В таком случае мне следует принять ваше предложение. Было бы невежливым с моей стороны поступить иначе.
На следующий день Эмбер поняла, что ее визит к дочери стремительно подходит к концу. Ближе к полудню она отозвала Эмерелд в сторону:
— Я попросила Шона отвезти меня завтра в Уиклоу.
— Ох нет! — воскликнула Эмерелд. — Прости меня, я знаю, что у тебя там дела, но время пролетело так быстро. Кажется, будто ты только что приехала.
— Дорогая, но все изменится. Мы теперь будем видеться часто.
— Я даже не знаю, чем ты занимаешься.
У Эмбер перехватило дыхание.
— Это… развлечения. Я нанимаю женщин, которые развлекают гостей на вечеринках, на приемах.
— И на это есть спрос? — полюбопытствовала Эмерелд.
— Огромный, — честно ответила мать. — Дорогая, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Куда бы мы могли пойти?
Эмерелд вгляделась в ее лицо. Судя по всему, матери не хотелось, чтобы кто-нибудь в Грейстоунсе услышал их.
— Мы можем пойти на прогулку с собаками.
— Это было бы отлично. Хорошенько закутайся, я чувствую, в воздухе пахнет зимой.
Эмерелд спустилась вниз, одетая в свой зеленый бархатный плащ с капюшоном, отороченным великолепной рыжей лисой. Эмбер почувствовала комок в горле.
— Это не может быть тот же самый, что я шила для тебя.
— Нет, я уехала из Англии в единственном платье. Страшно уродливом, должна признаться. Шон заказал для меня точную копию того плаща, что был на мне в день приезда в Ирландию на праздник в честь дня его рождения. Он обо всем помнит.
Собак они нашли в конюшне.
— Грейхаунд принадлежал Джозефу, хотя они мало времени провели вместе.
Эмбер наклонилась, чтобы обнять пса.
— От этого просто разрывается сердце.
Волкодав Шона приветствовал Эмерелд, положив огромные передние лапы ей на плечи.
— Ах, дорогая, будь осторожна. Ведь у тебя ребенок! — воскликнула Эмбер.
— Ты знаешь? — удивилась Эмерелд.
— Я подозревала. Не сразу, но ты так сияла, что я стала к тебе присматриваться. Я все-таки надеялась, что мои страхи не имеют оснований.