Идеальный маньяк (сборник)
Шрифт:
– Понятно, – буркнул Крячко. – А есть у вас среди клиентов мужчина, который ходит в длинном плаще, похожем на балахон?
– Да вроде нет, – немного удивленно отозвалась Екатерина Викторовна. – Костя Широков, правда, носит плащ, но не балахон, а очень даже элегантный.
– Это кто? – сдвинул брови Крячко.
– Это один из наших тренеров. Но он уехал одним из первых, сразу, как закончились занятия. Я сама видела в окно, как отъезжала его машина.
– Что за машина? Назовите адрес и телефон этого Кости, – потребовал Крячко.
Он еще некоторое время беседовал
– Надеюсь, ничего подобного больше не повторится, – проговорила она, прощаясь, и пошла к выходу, цокая своими острыми каблучками.
– А уж как я надеюсь… – пробурчал Крячко ей вслед. Потом задумчиво посмотрел в блокнот, где был записан адрес Константина Широкова.
Проживал тот в Алтуфьево, и Крячко ну совершенно никак не улыбалось тащиться туда сейчас, посреди ночи. Собственно, он и не был уполномочен так поступать: никакого официального дела не было, и Марина, судя по всему, вообще вряд ли захочет писать какое-либо заявление. А если даже и напишет, если даже его примут и заведут дело, то его точно не поручат Станиславу. Полковник Крячко привык специализироваться на чем-то более серьезном, чем нападение молодого придурка на девушку в сквере. К тому же неудавшееся. Так что самым правильным было вообще забыть об этом инциденте, радуясь, что все в конечном итоге обошлось благополучно.
– Это был не Костя, – вдруг произнесла Марина.
– Что? – спросил Крячко.
– Я говорю – это не Костя Широков. Костя выше и крупнее. И плаща такого у него сроду не было.
– Ну, ты могла и ошибиться, – с сомнением заметил Агафонов.
– Папа! – с укором проговорила Марина. – Я же у него занимаюсь! И вообще – зачем Константину Дмитриевичу на меня нападать?
– Зачем? – Агафонов пристально уставился на дочь.
– Шут его знает, зачем, – в сторону пробормотал Крячко. – Может, и незачем. Ладно! – Он хлопнул себя ладонью по коленке и поднялся со скамейки. – Давайте-ка, ребята, прощаться на сегодня. И Марине отоспаться надо спокойно после произошедшего, и нам с тобой завтра на службу.
– Да, – кивнул Агафонов. – Пойдемте.
Они дошли до противоположного выхода из сквера. Отец с дочерью свернули к своей девятиэтажке, а Станислав Крячко зашагал к метро. Он шагал и думал, что можно было, наверное, и не тратить время на беседу с Мариной и тренером Екатериной Гординой, потому что этот сегодняшний эпизод наверняка затеряется в круговерти ему подобных, ежедневно совершающихся в многомиллионной столице. И что можно было уже давно быть дома, напиться чаю и завалиться на диван перед телевизором. А сейчас, во втором часу ночи, уже не получится. Завтра действительно на службу, прятаться от Орлова он не собирается, да и Льва негоже оставлять одного. Так что сейчас надо добраться до дому и спать.
«А Наташка-то так и не позвонила», – подумал он о жене, сидя в чуть покачивающемся почти пустом вагоне метро.
Уже подходя к подъезду, Крячко вскинул голову и увидел, что в окнах его квартиры горит свет.
«Спиногрыз опять полуночничает! – подумал он о сыне. – А утром в институт не добудишься, будет дрыхнуть до обеда, первые две пары снова пропустит… Эх, мать!»
Старый лифт со скрежетом вознес его на нужный этаж. Крячко автоматически достал ключи из кармана и, выходя из лифта, держал их наготове, однако это оказалось лишним: не успел он сделать шаг, как входная дверь распахнулась и Станислав увидел на пороге свою жену Наталью с крайне встревоженным лицом.
– Господи, Стас! – воскликнула супруга, потом откинулась к дверному косяку, прислонилась к нему и прижала руку к области сердца. Только тут Крячко заметил, что у нее красные воспаленные глаза, и подумал, что случилось что-то страшное.
– Что? – широко шагнул он вперед, хватая жену за плечи, но она только сглатывала слезы. Потом сказала:
– Где ты пропадал? Почему не отвечал на звонки? Я не знала что и думать! Позвонила Льву, он сказал, ты с пожарными уехал! Я все пожарные части обзвонила, все сводки о происшествиях просмотрела! А от тебя ни звука!
И она, не выдержав, закрыла глаза руками и расплакалась. И то ли оттого, что случалось это с Натальей крайне редко, то ли от осознания, что все хорошо, что все совсем не так, как он себе накрутил полувымышленной обидой, что его не просто ждали дома, а очень даже сильно тревожились, Крячко вдруг ощутил невероятное облегчение, словно какой-то камень наконец свалился с плеч. Он торопливо взял Наталью за плечо, захлопал по нему своей широкой ладонью и быстро заговорил:
– Ну-ну-ну! Все хорошо, Натусь! Ну прости! Это я, дурак старый, телефон просто отключил, чтобы не мешали, а потом забыл включить!
– А позвонить самому нельзя было? – подняла на него Наталья заплаканные глаза.
«Можно, черт подери! Даже нужно!» – злясь на себя, подумал Крячко, тесня жену в квартиру, в тепло…
– Ну прости, прости, – повторял он. – Давай, пошли скорее домой. Я тебе обещаю – больше такое не повторится!
Он прошел в прихожую и сразу ощутил запах сердечных капель и одновременно с ним еще более острый укол совести. Сына на кухне не было, он, по словам Натальи, давно спал, так как утром рано вставать в институт. И Крячко, засыпая рядом с успокоенной женой, снова подумал: «Старый ты дурак, Станислав! И старый, и дурак!» Но подумал без горечи, а с каким-то благостным ощущением.
Глава 3
Приехав с утра на работу на десять минут раньше, Лев Гуров с удивлением заметил, что в кабинете нет Станислава Крячко, который в последнее время завел привычку заявляться ни свет ни заря, а потом ворчать, что он работает как вол, в то время как другие валяют дурака. Гуров не понимал, с чем это связано, а Станислав на все расспросы лишь раздраженно отмахивался. Так что Гуров решил оставить его в покое.
Поэтому сегодня он был еще больше удивлен, когда Крячко появился в кабинете минут через пять после него, выглядел бодрым и свежим и, что самое невероятное, счастливым.