Идеальный мир для Лекаря 16
Шрифт:
— Всё, мастер Кадалам, оставляем их на вас! — отчитались надзиратели, и поспешили удалиться.
Тогда как старик, что всё это время стоял в углу и раскладывал свой личный инструмент по столу, обернулся и заулыбался.
— Ах, как же давно мне не выдавали сразу пятерых! — хлопнул он в ладоши, и подбежал ближе к пленным. — Еще и с полным доступом на любые пытки!
— Вы справитесь, Мессир? — поинтересовался один из охранников.
— Чтобы я, да и не справился? Я даю обещание, что справлюсь!
— А, ну раз так, значит, сомнений нет, — кивнул охранник. Ведь все знают, что мастер Кадалам никогда не обещает впустую. Он всегда сдерживает свои обещания, чтобы ему это ни стоило. Причем зачастую доходит до самого настоящего безумия. Хотя и так видно, насколько этот старый палач безумен.
Кадалам довольно высокий, но при этом худощавый. На затылке была залысина, а в разные стороны торчат взлохмаченные седые волосы. На одежду ему плевать, и то, что она испачкана в старой засохшей крови — ни капельки его не волнует. Но самое главное — это его лицо. Обычно заключенные теряют сознание от страха, стоит только встретиться взглядами с этим человеком. Не сходящая с лица дикая улыбка, безумные глаза, мечущийся по комнате взгляд. В общем, сразу видно, что этот человек явно ненормальный, и пытки — его излюбленное занятие.
— Нет, ты подожди. А если, и правда, не справишься? — Константин аж закрыл глаза, поняв, что это сказал Михаил.
— Ты? — прошипел палач, и в три прыжка добравшись до пленного, дал ему пощечину. — Молчать, нелюдь!
Командир отряда уже смог понять, что людей из его мира здесь за людей не считают. Такие как он, здесь по уровню даже ниже, чем животные. По крайней мере, в этом королевстве так.
— Хотя я тебе отвечу, — прищурился Кадалам. — Сегодня вы все будете говорить. Очень много говорить! Рассказывать даже то, чего не знаете! И эта ночь вам не понравится, — он снова оскалился и приблизился к Михаилу. — Особенно ты! Тебе я обещаю, что ты будешь плакать, как ребенок, называть меня своим господином, и целовать мои ноги. Я сломаю тебя полностью! — прорычал он. В комнате повисла тишина, но вскоре у палача слегка задергался глаз. Ведь вместо испуга на лице пленного была лишь улыбка.
— А если, простите, нет? Если у вас не получится добиться желаемого? — уточнил пленник.
— А если нет, я вскрою себе глотку! Ахаха! — бешено расхохотался палач. — Возьму свой любимый зазубренный тесак и медленно разрежу свое горло. Знаешь, ты не первый, перед кем я заключаю такой договор, между мной и богами! И как видишь, я всё ещё здесь. Вот уже семьдесят лет я терзаю плоть нелюдей!
Оперативники смотрели на всё это, и даже не знали, как реагировать. Они отчетливо видели, что Михаил словно специально пытается спровоцировать палача. И это выглядело, как минимум, неразумно. Кадалам и так псих, зачем заставлять его психовать еще больше?
— Кадалам, а зачем нас пытать? Мы же всё рассказали… — осторожно попытался заговорить с палачом Константин. — Мы же обычные разведчики! Нам сказали посмотреть что происходит около портала и вернуться на базу. А этот, — командир кивнул на лекаря. — Он, вообще, мимо проходил! Хотя, если он и знает больше нашего, так у него и спрашивайте!
— Ах ты, говно! — воскликнул Булатов, и чуть было не подскочил со своего кресла. Даже металл, сдерживающий его, застонал от перенапряжения, и казалось, вот-вот лопнет. — Я, конечно, извиняюсь, но что значит вы просто в разведку пошли? То есть, мне дали приказ убить местного короля, а вас просто на разведку? Мне кажется, у вас тоже должно быть веселое задание!
— Пу-пу-пу… — выдохнули хором оперативники. И поняли, что если палач не справится со своей задачей, они сами лично придушат этого лекаря.
Хотя палачу очень понравилось это представление. Он внимательно следил за перепалкой, и украдкой точил свои ножи, размышляя о том, кто первым попадет в его руки.
— Вот видите, — оскалился он, и прошелся мимо пятерых пленников, останавливаясь возле каждого и заглядывая в глаза. — Пытки еще не начались, а вы уже рассказываете что-то новое. Говорил же, сегодня ночью вы будете говорить очень много! — он снова прошелся мимо оперативников и замер около командира. — Так, кто хочет первый? — он улыбнулся и указал тесаком на Константина. — Может ты? Или ты? — указал он на барона.
— Можно я? — поднял руку лекарь.
— Так, а ты хочешь? Смотри, пока мой нож достаточно острый. Потом он затупится, и ощущений от порезов будет куда больше! Ахаха! — Кадалам подошел к другому оперативнику и провел по его груди острием, оставив неглубокую царапину.
— Ну, можно я? Пожалуйста! Не люблю вот эти все очереди! — продолжал тянуть руку вверх Михаил.
— Или ты… — у палача уже задергался глаз, но он все равно пытался сохранить невозмутимый вид. Так что он подошел к другому пленнику, и тот отвел взгляд. — Хочешь, чтобы я…
— Ты дебил? Или у тебя медицинского полиса нет, чтобы слух хотя бы проверить? Как таких идиотов на работу берут? Но если ты глухой, то почему не видишь, как я руку тяну? — возмутился Булатов, и только сейчас палач посмотрел в его сторону.
— А разве ты не должен быть прикован к креслу? — удивился он, а пленник сразу «ойкнул», и спрятал руку обратно в кандалы.
— Извини, забыл, что я закован. Больше не повторится, — кивнул лекарь. — Ну, так что? Договорились? Начнем?
— Ты уже достал меня, — покачал головой Кадалам. — А знаешь, что я делаю с такими надоедливыми, как ты? — он немного пришел в себя, и потому на его лице появился хищный оскал. — Для таких, как ты, у меня есть особый набор инструмента и специальный подход.
Он сбегал в подсобку и принес кожаный мешок, набитый всевозможными приспособлениями, после чего вывалил всё это добро у ног Михаила.
После чего пленные с ужасом наблюдали за работой извращенного гения. Кадалам будто погрузился в транс, и орудовал сложными инструментами, словно маэстро. Он наносил точечные раны жертве, терзал её плоть, и заставлял испытывать невероятную боль, при этом не замечая ни криков, ни стенаний, ни мольбы о пощаде. Правда, криков и стенаний не было. Потому как Михаил сидел на стуле и смотрел на палача, как на идиота.
— А как тебе такое? — прошипел Кадалам, и вогнал жертве в бедро раскаленное шило. После чего несколько раз провернул. Даже со стороны оперативники услышали скрежет, это острие шила впивалось в кость.
— Не, ну больно, ладно, согласен! — кивнул Михаил. — Но как-то пресно. Можно сломать руку или получить ушиб. Но это никогда не сравнится с болью от ушибленного мизинчика на ноге. Понимаешь, о чем я говорю? — Булатов снова задумался и, выудив руку из наручников, почесал себе нос.
— Значит, ты не чувствуешь боли? А что ты скажешь на это? — палач схватил пленного за волосы, запрокинул ему голову и насильно влил в горло кипящую кислоту.