Идеальный обман
Шрифт:
— Идем, вернемся обратно. Сегодня тебе все равно ничего не перепадет.
Глава 19
Хадсон
Она спит.
А чашка чая, которую я держу, почти обжигает мне руку.
Поставив горячую чашку на прикроватный столик, я сажусь на кровать, которая прогибается под моим весом, и Мари начинает ворочаться. Натянув одеяло до шеи, она издает сонный стон, прежде чем перевернуться на бок.
У
— Когда ты вошел сюда? — спрашивает она, приподнимаясь на руках.
— Доброе утро. — Я тянусь к чаю и предаю его ей. — Минуту назад. Ты спала, а мне не хотелось тебя будить.
Одно из окон слегка приоткрыто, и морской бриз шевелит прозрачные занавески. Солнце только начинает вставать над водой, окрашивая все вокруг безмятежным сиянием, что напоминает мне о лете моей юности.
— Спасибо. — Она отпивает чай, обхватив чашку двумя руками, и подтягивает колени к своей груди.
— Хорошо спала?
— Как в сказке. — Мари кивает, и уголки ее губ приподнимаются. — Какие планы на сегодня?
— Думал отвести тебя на рынок. Мы могли бы купить что-нибудь к ужину, может, какие-нибудь местные вещи. Не знаю, любишь ли ты сувениры или что-то вроде того, — говорю я.
— Серьезно? — она приподнимает бровь.
— Что?
— Я просто удивлена тому, что тебе нравятся подобные занятия, — поясняет она. — Ты же… городской плейбой и не похож на любителя туризма.
— Ты права, мне не нравятся подобные занятия, — соглашаюсь я. — Но мы пробудем здесь четыре недели, а я хочу, чтобы ты акклиматизировалась. К тому же, можешь верить, можешь нет, но через какое-то время это место может наскучить, а подобные занятия помогают развлечься.
— Тебе видней. — Она делает еще один глоток, прежде чем поставить чашку на ночной столик, и выбирается из кровати. Затем она вытягивает руки над головой, и край ее ночной рубашки задирается, открывая взору нежную кожу живота. У нее совсем не спортивная фигура, но это не умоляет ее сексуальности.
Подойдя к комоду, Мари останавливается у зеркала, расчесывая пальцами волосы.
— Ты собираешься просто сидеть здесь и наблюдать за тем, как я собираюсь? — спрашивает она, встречаясь в отражении с моим взглядом.
— Разве пары так не делают? — Я изгибаю губы в игривой усмешке и поднимаюсь с ее кровати. — Ладно, я оставлю тебя. Спускайся, когда будешь готова.
— Все правильно, я сказала пятьдесят гостей, а не пятнадцать. Пять и ноль. — Моя мать прикрывает рукой трубку, закатывая глаза. — Договариваюсь о месте проведения вечеринки. Кажется, до них не доходит, что нам понадобится их самый большой зал и полный доступ к частному патио на крыше.
— Кажется, ты говорила, что это будет небольшое мероприятие? — спрашиваю я.
— Пятьдесят человек это и есть небольшое
Входя в комнату с камином, находящуюся прямо за углом комнаты для завтрака, я сажусь в мягкое кресло, откуда открывается потрясающий вид на утренний прилив, разбивающийся о скалистый берег. Однажды этот дом станет моим, но я не имею ни малейшего представления, что буду с ним делать. У меня не будет детей, которые наполнят его смехом. Не будет таких друзей, как у родителей, по крайней мере, тех, с которыми мне бы хотелось сожительствовать на протяжении месяца.
Мне совершенно без надобности такое место, как эта вилла, а оставлять ее пустовать месяц за месяцем будет просто кощунством.
Меня одолевает меланхоличная грусть и в то же время легкое освобождение, когда я осознаю реальность происходящего.
— Доброе утро, дорогая. — Я слышу голос матери и смотрю через плечо, ожидая увидеть Мари, только это Одрина. — Хорошо спала?
— Как всегда, Хелена. — Она целует мою мать в щеку, прежде чем повернуться в мою сторону. — Доброе утро, Хадсон. — Она проскальзывает в каминную комнату, садясь напротив меня.
На ней короткий желтый сарафан, который контрастирует с ее загорелой кожей. Она скрещивает ноги, и край платья скользит вверх по ее бедру, но я отказываюсь играть в эти маленькие игры. Вместо этого концентрируюсь на приливе.
— Чем ты и твоя очаровательная невеста собираетесь заняться сегодня днем? — спрашивает Одрина, взмахивая ресницами.
— Я веду Марибель на рынок, — отвечаю я, по-прежнему не глядя ей в глаза.
— Ха. — Одрина закатывает глаза.
— Что?
— Это всегда было нашим занятием, — говорит она, резко выдыхая через нос. — Субботний утренний базар.
— Эй. — Мари кладет руку мне на плечо. — Готов?
— Несомненно. — Я встаю, беру ее за руку, но не свожу глаз с подозрительного взгляда Одрины.
— Я хочу узнать больше о твоем детстве. — Мари пролистывает открытки на стенде у белой палатки старой типографической компании. — Просто мне кажется, что я вижу ту сторону тебя, о существовании которой даже не подозревала, и поэтому мне хочется узнать, есть ли что-то еще, — добавляет она, повернувшись ко мне.
— И каким образом это имеет отношение к моему детству?
— Все начинается с детства. Тогда ты учишься любить, узнаешь, что такое быть любимым, как вести себя с людьми и тому подобное.
— Знаешь, я просто ненавижу, когда ты пытаешься меня анализировать. — Беру открытку со стенда и читаю надпись с обратной стороны. Она использованная. Никогда не понимал, почему кто-то покупает старые использованные открытки.
— Я не пытаюсь тебя анализировать, — говорит Мари. Она держит открытку с маяками и подносит ее ближе, чтобы рассмотреть. — Мне хочется узнать, что у тебя внутри. Я начинаю думать, что ошибалась в тебе с самого начала.