Идеальный треугольник
Шрифт:
Главное вовремя дёргать его за уши.
====== Расслабься и получай удовольствие ======
Орочимару сидел на кухонном столе, рассеянно следя за тем, как Сакура готовит обед. Превращать слабосъедобные исходники в съедобную еду учат даже в Академии, жизненно необходимый навык, вообще-то. Но надеяться на то, что Наруто эту лекцию не прослушал, или что параметры съедобности джинчурики совпадут с общепринятыми, было несколько наивно… А вот Сакура — отличница, да ещё из полной семьи, а значит, знает не только рецепты превращения в съедобное, но ещё и в по-домашнему
Саске, прошедший шаринган-курс кулинарии имени Кабуто, мог порадовать гораздо более вкусными и разнообразными вещами. Но, увы, Учиха сейчас был занят, так что приходилось довольствоваться просто хорошей кухней.
Поймав себя на том, что он соскучился по тефтелькам от Кабуто, Орочимару печально вздохнул. Эти детские реакции… Скучать по блюду, ну надо же!.. Но… Как такового детства у Змея и не было. Он слишком рано стал взрослым, задумчивым и ответственным. Можно было списать это на суровые военные годы, но ведь Джирайя-то от своего детства не отказался, до пятидесяти лет оставаясь всё тем же шалопаем и не испытывая от этого никаких неудобств. Да и Наруто, у которого жизнь была тоже не сахар, своё детство сберёг, что доказывают его шалости и пижамка тигром.
А вот он… Отказался. И теперь снова невольно пытается отказаться, вернуть всё в прежнее русло… А если… Если не надо? Если его надо прожить? Вдруг временное сен почувствовало, м-м-м… Некую «дырку» в его линии времени и вернуло в тот возраст, чтобы наверстать упущенное? Звучит притянуто за уши, но… Но ведь приступы отката времени прекратились, как только он смирился и попросил обнимашек. Слишком мало экспериментальных данных для точного исследования… Ну и пусть!
Тем более что в первом детстве у него просто не было тех, кто бы готовил для него тефтельки, кто бы таскал на ручках и кормил сладостями. Да и сладостей особо не было, максимум жжёный сахар. У Тсунаде. Химе клана кормили получше сирот, но всё же с поправкой на военное время.
— Ой, какой мила-а-ашка! — засюсюкала Гурен, появившись на пороге кухни.
«Бумц!»
Куноичи красивым полусальто назад рухнула на пол. Кухонный нож, брошенный маленькой детской ручкой, врезался рукояткой ей точно в середину лба.
— Вот поэтому я и не показывался ей на глаза, — проворчал Орочимару, нахохлившись.
Сакура охнула, бросила лопаточку и кинулась проверять состояние Гурен. Таким ударом, пусть и попавшим тупым концом, можно было запросто череп пробить!
— Орочимару-сама! — возмущённо проговорила Харуно, убедившись, что ничего страшнее шишки кристальной куноичи не грозит. — Вы не можете бить всех, кто попал под ваше обаяние!
— Зато могу бить всех, кто обращается ко мне недостаточно уважительно, — возразил Змей, помешивая мясо вместо неё. — И кусать тех, кто тискает недостаточно нежно.
Сакура захлопнула рот, осознав, что Орочимару только что разрешил себя тискать. Пусть и с угрозой покусания за неправильно обращение, но разрешил же! Встряхнув головой, она заботливо оттащила Гурен в угол, прислонила к стеночке, чтобы никто не запнулся, и вернулась к готовке.
Через некоторое время жертва невыносимой кавайности очнулась, коротко извинилась перед Орочимару-сама и без выпендрёжа уселась за стол, ждать своей порции. Сакура заботливо предложила ей льда для ухода за шишкой, Гурен не стала отказываться.
Потом пришёл Саске с печатью заёбанности на кирпиче. Поцеловал Сакуру в висок, подозрительно посмотрел на Орочимару.
— Обнимашек? — предложил Змей, протягивая к нему ручки.
Первой мыслью Учихи было уточнить, а не покусают ли его за это, но он быстро одёрнул себя: Орочимару же сам предложил. Тут уж, скорее, его покусают, если он откажется. Так что Саске молча взял ребёнка на руки, охнув про себя, когда маленькое тёплое тельце доверчиво к нему прижалось. Поймал завистливый взгляд Гурен, вернул на лицо выражение кирпича и уселся за стол с сенсеем на руках.
«Не тискать, не тискать», — повторял про себя Учиха, но руки, словно сами собой, начинали ненавязчиво поглаживать. И почему-то Саске за это ещё не покусали… Только довольное сопение щекотало шею совсем рядом с джуином. Учиха недоверчиво скосил глаза. Самый кавайный змей на свете спокойно уложил голову ему на плечо и с удовольствием подставлялся под поглаживания.
— Орочимару-сенсей, — проговорил он нейтрально. — Вы бы хоть чакро-сетку надели…
— Бу. Не хочу! Она жёсткая, — отозвался сенсей голосом заправской капризули. — А ещё у меня нужного размера нет.
— Как и обуви? — уточнил Саске, стараясь не умиляться на голенькие детские пяточки.
— Ага. У-у-у, еда! — Змей широко улыбнулся.
— Орочимару-сама, что это за детский сад? — наконец решила подать голос Гурен. — Почему вы в таком виде?!
Прозвучало донельзя возмущённо и даже оскорблено. Будто её задевает, что её учитель находится в таком неприличном виде. Как будто у неё есть право оскорбляться.
— Саске, она меня обижает! — Орочи уткнулся в шею Учихи и указал пальчиком на Гурен.
— Да? — тот просёк игру и задумчиво посмотрел на куноичи. — И что мне с ней сделать, Орочимару-сенсей?..
Он уже понял, что Змей собирается косить под — или наслаждаться бытиём — маленького невинного мальчика, а ему предоставляется роль эдакого пугала. Да ради ками, лишь бы оправился быстрее… И неплохо было бы, если бы с бумагами помог.
Куноичи побледнела, тоже осознав расклад.
— Нет-нет, я вовсе не хотела вас обидеть, Орочимару-сама! — поспешно заверила Гурен. — Я всего лишь хотела поинтересоваться, как так вышло… И надолго ли…
— Секретная информация! — заявил Змей, показав ей язык. Затем он отвернулся, уткнулся в Саске, и тот кожей почувствовал его улыбку.
Облегчённый вздох удалось удержать с трудом. Всё-таки гадёныш! Мелкий, кавайный, но уже Орочимару, с его любовью к манипуляциям и выносу мозга окружающим. Ведь проверял же, проверял, как всё сработает!..
Учиха, ухмыляясь про себя, погладил Орочимару по голове. Если уж Змей решил на нём висеть, то пусть терпит тисканье! Ибо нефиг быть таким кавайным! Тот вырываться и кусаться не стал, так что Саске решил про себя, что они договорились.