Идем в наступление
Шрифт:
Времени на подготовку наступления было в обрез, поэтому все работы велись в ускоренном темпе. Главная трудность была связана с подвозом боеприпасов: почти все автомашины из-за отсутствия горючего остались на Дону. Поэтому к началу боя удалось подвезти только половину боекомплекта 82– и 120-миллиметровых мин и один боекомплект остальных боеприпасов.
14 декабря части дивизии заняли исходное положение для наступления. Саперы прорыли спуски к воде, заготовили лестницы, мосты и фашины. Бойцы запаслись веревками и топорами. [43]
Утром 16 декабря после 75-минутной
Отлично действовал 2-й батальон 592-го полка. Солдаты имели при себе не только личное оружие, но и топоры, и штурмовые лестницы. При поддержке огня пулеметов они быстро преодолели реку и бросились на штурм Краснокутской. Ворвавшись в станицу, воины с помощью гранат успешно очищали дом за домом. Атака батальона была столь стремительной, что нашим солдатам удалось захватить немецкие минометы с большим количеством мин. Командир батальона старший лейтенант Н. Ф. Бузюргин тут же приказал развернуть их и открыть огонь по противнику. Гитлеровцы не ожидали такого удара и растерялись. Этим воспользовались остальные наши подразделения, чтобы развить атаку на станицу.
За этот по-суворовски проведенный бой старший лейтенант Николай Федорович Бузюргин первый в дивизии был награжден орденом Суворова III степени.
В результате дружной атаки на левом фланге дивизии 610-й полк занял курган в полутора километрах от хутора Ильявинов и захватил десять противотанковых пушек с большим количеством снарядов.
Немцы в ответ предприняли контратаку батальоном пехоты. Она была отбита сильным огнем, и полк снова продвинулся вперед, овладев еще двумя курганами.
В 13 часов противник опять контратаковал полк майора Федякина, теперь уже сразу с трех направлений: около роты пехоты — из леса, около двух рот с девятью танками — из балки Терновая, до двух рот с пятью танками — из балки Осиновая. Эту контратаку удалось отбить ружейно-пулеметным огнем полка с помощью артиллерии дивизии.
Через два часа противник в третий раз бросился в контратаку. Одновременно в воздухе появились десятки самолетов, начавших бомбить и обстреливать боевые порядки 610-го полка и его левого соседа. И снова завязался ожесточенный бой.
Первым на НП дивизии эту контратаку увидел капитан Н. В. Погодаев.
— Товарищ полковник! На 610-й полк идут примерно пятнадцать танков! — крикнул он.
— Многовато, — посмотрев в стереотрубу, сказал я. — Вызывайте командира полка. [44]
— Федякин на проводе.
— Сколько танков вас контратакует?
— Сам вижу девять, но мне доложили, что движется не менее тридцати. Батальоны растянуты в одну линию. У них все мои орудия. А 7-я батарея 1037-го артполка — у моего НП. Надеюсь, контратаку отразим.
— Действуйте, а мы поставим заградительный огонь перед правой группой танков — их я вижу со своего НП.
Командующий артиллерией дивизии приказал по телефону тут же дать ПЗО{3}.
Долгими показались нам мгновения, которые предшествовали открытию огня. Все, кто находился на моем наблюдательном пункте, с тревогой следили за этой контратакой. Некоторым
На заснеженном поле рвались наши снаряды. Но плотность огня была недостаточной, чтоб задержать танки.
Звоню командиру соседней 50-й гвардейской стрелковой дивизии, прошу срочно дать ПЗО для отражения массовой атаки танков на 610-й полк. А в ответ слышу, что соседу не дает дышать немецкая авиация. На этом и закончился наш разговор — не стало связи ни с соседом, ни с полком...
Однако полк устоял.
Выручили 7-я батарея 1037-го артполка старшего лейтенанта Илларионова и батареи 45-миллиметровых орудий старшего лейтенанта Буянова. Артиллеристы подпустили врага поближе и открыли меткий огонь. Танки было замедлили ход... Но в самый напряженный момент боя огонь сорокапяток вдруг смолк.
— Ну, конец нашему полку... — сказал кто-то из стоявших рядом со мной.
У меня тревожно сжалось сердце... Но все закончилось благополучно.
Как выяснилось позднее, в ту самую минуту Буянову доложили: осталось всего семь снарядов. Старший лейтенант не растерялся. Взяв два расчета, он с артиллеристами [45] поставил на огневую позицию две захваченные во время атаки трофейные пушки. Неподалеку валялось много снарядов. Наводчики Потапов и Большой навели трофейные орудия через ствол — прицелов не было — и вновь открыли огонь по наступающим. С очень близкого расстояния они подбили один, затем второй и третий танки. И враг остановился.
Командир 7-й батареи 1037-го артполка старший лейтенант Илларионов метким огнем с предельной дистанции уничтожил еще пять танков из этой группы...
А на участке, где было дрогнула наша пехота, появился уже раненый командир батальона старший лейтенант Д. С. Кантария.
— Стой! Ни шагу назад! — скомандовал комбат и, спрыгнув в окоп, сам повел сильный пулеметный огонь по наступавшему врагу. Воодушевленные примером неустрашимого командира, бойцы тоже открыли дружную стрельбу. В этот момент к окопу, где находился Кантария, подполз фашистский танк. Превозмогая боль, старший лейтенант бросил гранату, и бронированная машина загорелась... Метким огнем стрелки заставили залечь немецкую пехоту.
Так смелость и находчивость, хорошее знание оружия врага, быстрота и слаженность действий старшего лейтенанта Буянова, а особенно умелая помощь старших лейтенантов Илларионова и Кантарии спасли положение: гитлеровцы были отброшены...
Теперь предстояло подготовиться к новым атакам неприятеля. Я обзвонил командиров полков, предупредил о возможной активизации немцев и услышал в ответ, что предпринимаются все необходимые меры.
И вдруг в 21 час командир 592-го полка майор Сушинский доложил, что враг быстрой контратакой отрезал взвод пехоты 1-го батальона в Краснокутской, а остальные стрелки отошли на восточный берег реки Чир...