Идентификация Борна
Шрифт:
– Нет ли у вас нового номера, у нас срочное дело?
– Телефон не обслуживается, мадам, и никакого другого номера не существует.
– Возможно, что я дала вам ошибочный номер. У меня действительно срочное дело, не могли бы вы сообщить мне название компании, которая арендовала этот номер.
– Боюсь, что это невозможно.
– Я же говорю, что мне необходимо срочно с ними связаться! Могу я поговорить с вашим начальством?
– Боюсь, мадам, что оно тоже вам ничем не сможет помочь. Этого номера даже не было в общем
Связь прервалась.
– Линия отключилась, – обратилась она к Борну.
– Нам нужно быстрее уходить отсюда.
– Ты полагаешь, что они могут проследить нас здесь, в Париже? В общественной кабине?
– Через три минуты после звонка будет установлен район, а еще через шесть – блокирован. Можешь в этом не сомневаться.
– Откуда ты это знаешь?
– Если бы не знал, не сказал бы. Пойдем.
– Джейсон, а почему бы нам не понаблюдать за этим спектаклем со стороны? Как ты к этому относишься?
– Я не знаю, за кем нам надо наблюдать, а они отлично это знают. Теперь у них есть фотография, и повсюду имеются нужные люди.
– Но я уже выгляжу не так, как в той газете.
– Не ты, а я. Идем быстрее!
Они быстро шагали, пробираясь через толпы людей и наконец добрались до бульвара Малешерб в десяти кварталах от улицы Лафайетт. Там их ждала очередная телефонная кабинка, которая отличалась от первой только тем, что теперь на линии не было оператора. Это уже был Париж. Мари вошла внутрь, набрала номер и, зажав в руке мелочь, приготовилась говорить.
Но то, что она услышала в ответ, шокировало ее: «Резиденция генерала Вилье. Добрый день… Алло? Алло?»
Мгновение она не могла говорить, а просто в растерянности смотрела на телефон.
– Извините, – прошептала она, – я ошиблась, набрала не тот номер, – и Мари повесила трубку.
– В чем дело? – осведомился Борн, открывая стеклянную дверь. – Что случилось? Кто это был?
– Это лишено всякого смысла. Я только что позвонила в дом одного из самых уважаемых и могущественных людей во Франции.
Глава 24
– Андре Франкос Вилье, – повторила Мари, прикуривая сигарету. Они уже вернулись в свою комнату в «Террасе», чтобы, вооружившись терпением, обсудить возникшие обстоятельства. – Получил образование в Сен-Сире, герой Второй мировой войны, легендарный участник Сопротивления и, до своего краха в Алжире, самый вероятный преемник де Голля. Джейсон, связывать такого человека с Карлосом просто нелепо.
– Связь есть, и в этом нет сомнений. Можешь поверить.
– Но поверить в подобное очень трудно. Ведь это национальная гордость Франции, семья, имеющяя истоки чуть ли не с XVII века. Сейчас он один из самых популярных депутатов Национального собрания, человек, который уважает законы. Это все равно, что связь с мафией Дугласа Мак-Артура. Это бессмысленно!
– Давай немного порассуждаем. Чем был вызван его разрыв с де Голлем?
– Алжир…
– «Грязные алжирские полковники», – произнес Борн так же, как и многие другие выражения, не задумываясь над тем, откуда они к нему пришли и почему он их озвучил.
– Это что-то значит для тебя?
– Может быть, и должно значить, но я не знаю, что это такое.
– Подумай… Почему выражение «грязные полковники» должно иметь связь с тобой связь? Что первое приходит на ум? Быстро!
Джейсон беспомощно посмотрел на Мари, но затем какие-то ассоциации заставили его заговорить:
– Бомбы… внедрение агентов… провокации.
– Ты изучал их, изучал их технику и методы. Почему?
– Не знаю.
– И решения принимались на основе этого изучения?
– Думаю, что да.
– Что это были за решения? Что приходилось тебе решать?
– Разрушение.
– Что означает для тебя это слово?
– Я не знаю! У меня нет мыслей!
– Ладно… К этому мы вернемся в другое время.
– Сейчас у нас нет времени. Вернемся к Вилье. Что было с ним после Алжира?
– После было примирение с де Голлем. Вилье никогда не был связан напрямую с терроризмом, а его послужной список говорит сам за себя. Он вернулся во Францию, даже был приглашен, и ему предоставили менее высокий, но достаточно респектабельный пост. Он дослужился до генерала, прежде чем занялся политикой.
– Он действующий политик?
– Да. Он по-прежнему выступает как милитарист и противник снижения военного потенциала Франции.
– Говард Леланд… – произнес Джейсон. – Это и есть цепочка к Карлосу.
– Почему?
– Леланд был убит, потому что предлагал снизить экспорт вооружений.
– Это кажется невероятным, чтобы человек, подобный Вилье… – голос Мари упал. – Его сын был убит. Это было связано с политикой и произошло пять или шесть лет назад.
– Рассказывай.
– Автомобиль был взорван на улице дю Бак. Об этом писали все газеты… Сын генерала тоже был действующим политиком и коммунистом. Одним из самых молодых членов парламента, но достаточно популярным, несмотря на то что вел себя как типичный аристократ.
– Кто его убил?
– Ходили слухи, что коммунистические фанатики, но все склонялись к тому, что убийцей был профессионал.
– Но есть еще кое-что… Ты сказала, что Вилье даже пригласили в Париж, потому что он никогда не был связан с терроризмом.
– Если и был, – прервала его Мари, – то это надежно похоронено. Все французы весьма щепетильны в случаях, когда затрагивается патриотизм или постель. Кроме того, он был официальным героем, о чем не следует забывать.
– Но, став террористом однажды, им остаются на всю жизнь.