Идентификация

Янг Сьюзен

– Майкл! – раздался крик медсестры Келл. – Отойди от него!

– Держись от нее подальше, или, клянусь богом, я тебе шею сверну!

Я ахнула – это был голос Релма. Я быстро слезла с кровати и пошла к двери, приоткрыв ее буквально на сантиметр. Релм прижал Роджера к стене, локтем под горло. Роджер молчал, но глядел задиристо.

– Майкл, – снова сказала Келл, на этот раз мягче. Она тронула Релма, и он неожиданно опустил руку, отчего Роджер сполз на пол. Несколько секунд я думала, что Релм его пнет, но он отступил, явно сдерживаясь.

Я приоткрыла дверь шире, и она скрипнула. Все трое посмотрели на меня. Медсестра Келл немедленно ощетинилась.

– Слоун, вернись в свою палату. – Она без церемоний взяла Релма за локоть. – А ты немедленно к доктору Уоррен.

Релм пожал плечами, глядя на меня почти виновато, и позволил себя увести. Сердце забилось, распираемое беспокойством. Что, если его переведут или накажут? Релм мой единственный друг, неужели и его у меня отнимут?

Я перевела глаза на Роджера, по-прежнему сидевшего на полу. Он подмигнул мне и, кое-как поднявшись, поковылял прочь.

Я ждала в столовой, не прикасаясь к еде. Релма все не приводили, и я уже паниковала. Я никому не сказала о случившемся, но Дерек и другие парни говорили, что Релм врезал хендлеру и теперь его переводят в другой корпус. Дрожащими пальцами я поднесла ко рту ложку виноградного желе.

– Можно к тебе? – спросила Табита, показывая на свободный стол напротив.

– Конечно.

У меня впервые появилась возможность ее разглядеть. Волосы у нее выкрашены в красный цвет, но корни темные. Кожа бледная, глаза светло-карие. Даже красива, если вам нравится стиль эмо. Немного напоминает Лейси – прежнюю Лейси.

– У тебя повязка, – заметила она, орудуя ложкой. – Ты что, вены резала?

– Типа того. Но я не пыталась покончить с собой, просто разозлилась.

Табита засмеялась.

– Ну да. А где Релм? – поинтересовалась она. Я поняла, что именно за этим она ко мне и подсела. – Он обещал, что сегодня я буду играть с ним в карты. – Она сделала паузу и улыбнулась: – Может, он и тебя позовет. Он классный. И красивый, скажи?

Я смотрела на Табиту, соображая, где у нее признаки повреждения мозга. Я не слышала, чтобы кто-то выжил после «Быстрой смерти». Лейси собиралась отравиться вместе с Миллером.

Стоп. Миллер. Что случилось с Миллером?

– Что ты так смотришь? По-твоему, он не красивый? – улыбнулась Табита. Я не ответила, не сводя глаз с подноса.

Что с Миллером-то случилось? Он вроде как был – и вдруг пропал.

– Боже мой, – выдавила я. – Я не помню!

– Ты чего? – испугалась Табита. – Позвать медсестру?

– Нет, – сразу ответила я, накрыв ее руку своей. – У меня забирают воспоминания, – прошептала я. – Стирают мою личность.

Табита быстро заморгала, будто очень хорошо меня понимая, но тут же ее глаза остекленели.

– Ты такого не говори, – прочирикала она. – Иначе мы обе загремим в другой корпус, и все начнется сначала.

Она резко встала и ушла, прихватив поднос. Моя рука заледенела на белой столешнице, я дрожала. Сперва кольцо, теперь Миллер. Что еще исчезло? Чего еще мне не найти? Что со мной происходит?

Вдруг меня осенило, что надо делать, если хочу сохранить остальное. Оставив поднос на столе, я пошла к выходу. В дверях меня остановил пожилой хендлер:

– Ты куда?

– В туалет.

– Вон туалет, – он показал на дальнюю стену.

– Там нет тампонов, – нашлась я.

Он оглядел меня, словно по внешнему виду можно определить наличие менструации, и пропустил.

– Поторопись, – сказал он, жестом выпроваживая меня в коридор.

Я выбежала, не зная, где его искать. Слезы отчаяния жгли глаза. Надо быть сильной. Надо спастись.

Я увидела его возле кладовой и резко остановилась, поскользнувшись в моих тапках-носках. Внутри свело от отвращения. Он считал рулоны туалетной бумаги и записывал на клипборд. При виде меня он улыбнулся.

– Здравствуйте, мисс Барстоу. Я чем-нибудь могу вам помочь?

– Да, Роджер, – я едва не подавилась этим именем. – Думаю, можете.

Роджер запер кладовую и повел меня в палату, улыбаясь всю дорогу и даже бубня под нос мотивчик. Я через силу заставляла себя передвигать ноги, но другого выхода не видела. Программа не оставила мне выбора, кроме как спасать немногое оставшееся.

Роджер открыл дверь и отступил, пропуская меня. На меня пахнуло сильным запахом мяты; теперь меня будет тошнить при виде мятной жвачки. В палате я остановилась, не глядя на кровать.

Когда Роджер запер дверь, я скрестила руки на груди.

– Во-первых, скажите, что будет с Релмом.

Роджер засмеялся.

– С Майклом Релмом все будет замечательно. У него привычка вытворять такое, за что других наказывают.

Я наморщила лоб.

– Что это значит?

– Он скоро вернется. Надеюсь, ты меня не за этим позвала?

Он наклонил голову набок, будто и вправду любопытствуя. Я похолодела.

– Откуда мне знать, что вы вернете мне мои воспоминания?

– Я не могу вернуть утраченное, – сказал он почти с сожалением. – Но есть возможность сохранить отдельные воспоминания, блокировав их от антигенов.

– Каких антигенов?

– Желтая таблетка, которую ты принимаешь, отыскивает воспоминания, помеченные доктором Уоррен. Сперва ты пьешь красную – своего рода сыворотка правды. Пока ты говоришь, она действует как краска, прикрепляясь к воспоминаниям. А потом ты пьешь желтую, и она их стирает. Это, конечно, упрощенная схема. Скоро от тебя останется совсем мало, и воспоминания будет легче отследить.

Таблетки съедают мои воспоминания. А доктор Уоррен говорила, красная помогает мне расслабиться. О чем еще она лжет?