Идентификация
Шрифт:
– Я, пожалуй… – Миллер замолчал, не решаясь продолжать. Когда я посмотрела на него, он прикусил губу. – Я, пожалуй, съезжу к ней в Самптер.
– Миллер, – начала я, но он отмахнулся.
– Я должен проверить, вспомнит она меня или нет. Я не смогу ни о чем думать, пока не узнаю наверняка.
Я долго смотрела на него. В глазах Миллера читалась боль. Мне его не отговорить – он слишком любит Лейси.
– Будь осторожен, – едва слышно сказала я.
– Буду.
От страха было трудно дышать. Я боялась, что Миллера поймают в альтернативной школе и прямо оттуда заберут в Программу. Несколько недель с вылеченными можно общаться только в Центре здоровья, всякому смельчаку светит изоляция или даже арест, а кому охота превратиться в покорного болванчика?
Миллер молчал до конца урока, но со звонком кивнул. Искать свидания с Лейси опасно, но если она осталась прежней, ей захочется, чтобы Миллер рискнул.
– Увидимся в столовой. – Он тронул меня за плечо и пошел к двери.
– Пока.
Вынув телефон, я написала Джеймсу: «Миллер задумал большую глупость» – и ждала, сидя за партой. Ученики по одному медленно выходили в коридор. Когда на экране высветилось ответное сообщение, у меня перехватило дыхание.
«Я тоже».
«Не надо», – в панике написала я. Мне страшно, что моего бойфренда и лучшего приятеля увезут в лечебницу, и я останусь одна, как в пустыне, в этом вывернутом мире.
Но в ответ я получила только: «Я люблю тебя, Слоун».
В обед мы с Джеймсом наблюдали за Миллером в очереди. Его движения были вялы, апатичны. Узнав о Лейси, он стал сам не свой, и я прокляла себя за то. Лучше бы новость сообщил Джеймс.
Они с Миллером решили, что после уроков мы поедем в Самптер-Хай и дождемся, когда выйдет Лейси, иначе разговор ограничится буквально парой слов: в Центре здоровья Лейси будут охранять еще недели три. Миллер надеялся, что при надлежащем отвлекающем маневре на школьной парковке ему удастся поговорить с Лейси достаточно долго, чтобы она его вспомнила. Он надеялся ее вернуть.
Джеймс положил подбородок на сложенные ладони. Он вел себя вполне непринужденно, но не сводил глаз с Миллера.
– В Самптере мы будем отвлекать внимание, – сказал он.
– А если не получится?
Уголки рта Джеймса поползли вверх. Он перевел взгляд с Миллера в очереди на меня.
– Разве я не умею заставить забыть обо всем?
– Джеймс, мне тоже не хватает Лейси, но я не хочу, чтобы что-нибудь…
Он сжал мою руку.
– Да, риск есть, но вдруг она каким-то чудом осталась собой? Миллер должен попытаться, Слоун. Я бы для тебя это сделал.
– А я для тебя, – машинально ответила я. Джеймс помрачнел.
– Не говори так, – резко сказал он. – Даже не думай о таком. – Он отпустил мою руку. – Я покончу с собой, меня даже не довезут до Программы.
Глаза у меня защипало от слез – я знала, что это не пустая угроза. Джеймс не старался меня утешить – бессмысленно. Он не может обещать, что не убьет себя. Никто не может этого обещать.
Полтора месяца назад, когда забрали Лейси, я с большим трудом не ушла в депрессию, которая нас будто поджидает. Депрессия заранее уверена, что у меня ничего не получится и проще опустить руки. Джеймс убеждал меня и Миллера, что Лейси ушла навсегда, будто умерла, и велел нам скорбеть, но втайне. Однако она вернулась, и я не знаю, что чувствовать.
Джеймс молчал, пока Миллер не опустился на свободный стул – еда на подносе подпрыгнула. В столовой было шумно, но тише, чем обычно. Новость о «переводе» Кендры уже разлетелась, все ходят взвинченные.
У выхода из столовой я заметила темноволосого хендлера, который не скрываясь меня разглядывал. Я опустила взгляд на недоеденный гамбургер. Кендра выкрикнула мое имя, когда ее тащили из класса. Она привлекла ко мне внимание хендлеров. Нельзя говорить об этом Джеймсу.
Джеймс уткнулся подбородком мне в плечо и погладил мои пальцы.
– Извини, – пробормотал он. – Я козел. Ты меня простишь?
Я поглядела на него, не поворачивая головы, – светлые волосы курчавятся у шеи, голубые глаза широко распахнуты, взгляд устремлен на меня.
– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – прошептала я, надеясь, что Миллер не услышит, думая в этот момент о Лейси.
Джеймс обнял меня за талию и развернул к себе, уперевшись лбом в мой лоб и не обращая внимания, что на нас все смотрят. Его дыхание теплом обдавало мои губы.
– Я тоже не хочу, чтобы со мной что-нибудь случилось, – сказал он. – Я буду очень осторожен.
Я закрыла глаза, позволяя теплу его тела прогнать холодный страх в груди.
– Обещаешь?
Он так долго не отвечал, что я уже не ждала ответа, поддавшись мрачным мыслям, что Джеймса у меня могут в любой момент отнять, да и саму меня могут отправить в Программу и навсегда изменить.
Но Джеймс зарылся лицом в мои волосы и крепко прижал к себе. Я забыла, что вокруг люди, забыла даже о Миллере. Мне нужно было это услышать. Джеймс знал, что мне нужно это услышать. Губы шевельнулись у моего уха, и, к громадному облегчению, до меня донеслось тихое:
– Обещаю.
Самптер-Хай походила скорее на больницу, чем на школу. Каменный фасад выкрашен белым, большие прямоугольные окна заделаны наглухо. Перед школой круглая площадка, чтобы подъехавшие автомобили могли высадить пассажира. Мы с Миллером сидели в его джипе на парковке за школой и молча смотрели на вход.
Джеймс планировал уехать с нами, отметившись на последнем уроке, но у нас с Миллером была самоподготовка, и мы улизнули пораньше, воспользовавшись поддельными направлениями. До конца занятий в Самптере осталось всего десять минут, и во мне – и в Миллере – росла тревога перед встречей с Лейси. Я искоса поглядывала на Миллера, который сидел, надвинув кепку на глаза, сжимая руль так, что костяшки пальцев были белые. Я вдруг испугалась, что он не совладает с собой. Зря мы сюда приехали.
– У вас хоть план есть? – спросила я. – Джеймс мне ничего не говорит.
Миллер будто не слышал, глядя через лобовое стекло.
– Ты знала, что Лейси натуральная блондинка? – спросил он вдруг. – Она вечно красилась в этот красный цвет, вот я и думал, что она крашеная шатенка, пока не увидел старую фотографию. Дурак я, что не сразу понял, да? Мог бы и понять.
Я помню, как в первом классе Лейси ходила с золотистыми хвостиками. Миллер, можно сказать, нашел, из-за чего сокрушаться, но я видела, что он искренне себя корит, будто эта мелочь, знай он ее, могла спасти Лейси от Программы.