Идет розыск (журнальный вариант)
Шрифт:
— Не бюрократизм, а порядок! — запальчиво возражала женщина. — Я же вам говорю, документы еще не оформлены!
— Так оформляйте!
— А что я могу сделать? Бухгалтер на полчаса отлучилась. У нее ребенок заболел. Она рядом живет и сейчас вернется. Я же русским языком вам говорю.
— Ребенок! Ну, порядки! Ну, дисциплина! — возмущался человек в очках. — А, ладно! — перебил он себя. — Мы уезжаем, больше ждать не могу. Завтра к утру, надеюсь, вы все оформите?
— Да сейчас она придет, что
— А я требую…
— Одну минуточку, — решительно вмешался Лосев. — Это непорядок, дорогие товарищи. — Он повернулся к человеку в очках. — Пойдемте, вам все немедленно оформят. Как же так можно, товарищ Винокурова? — Он посмотрел на женщину.
— А вы, собственно… — гневно начала та и вдруг осеклась под веселым и дружеским взглядом Виталия, — Ох, извините. Ну, пойдемте, постараюсь что-нибудь сделать.
— Давно бы так, — удовлетворенно проворчал человек в очках. — Спасибо вам, товарищ. Развели, понимаете, черт знает что на пустом месте. Когда мы только…
Теперь Виталий узнал его, хотя раньше никогда и не видел, узнал по приметам. Никакие усы не могли этому помешать. Пожалуй, усы даже помогли, те самые рыжеватые усики, которые изготовила однажды Липа. Словом, это был, конечно же, Бобриков, Валерий Геннадиевич Бобриков собственной персоной.
Когда пришли в бухгалтерию, Виталий обратился к Бобрикову:
— Прошу ваши документы, гражданин.
— При чем здесь… Мой паспорт у них.
— Это не ваш паспорт, — возразил Виталий. — Потрудитесь предъявить свой, гражданин Бобриков.
— Что?!. Какой еще… Бобриков?!. Это… Это провокация! Я немедленно…
— Вы немедленно последуете за нами, — перебил его Лосев.
— Да кто вы такие в конце концов? — гневно спросил человек в очках. — Какое вы имеете право? — Но в голосе его уже не было прежней уверенности.
— Извините, — иронически ответил Лосев. — В горячке не успел представиться. Вот, извольте. — Он протянул свое удостоверение. — Как видите, из Москвы за вами приехал.
Человек посмотрел удостоверение и спросил слегка дрогнувшим голосом:
— Это вы и есть Лосев?
— Я и есть. Откуда вы меня знаете? Мы еще не встречались, кажется.
— Наслышан, — коротко ответил Бобриков. — Я… я должен позвонить.
— Вот и отлично. Куда?
— Это вас не касается.
— Нас теперь все касается, Валерий Геннадиевич. Так куда вы собрались позвонить? Бобриков молчал, нервно покусывая губу.
— Вы хотите помешать следствию? — ледяным тоном осведомился Лосев. — Вы сильно себе вредите этим, Валерии Геннадиевич.
Бобриков глядел куда-то в сторону и упрямо молчал.
— Хорошо, поехали, — распорядился Лосев. Когда все вышли из бухгалтерии, Виталий с улыбкой сказал молодой женщине, шедшей рядом:
— Спасибо вам, Анна
— Ну что вы, — смущенно ответила Та, — пытаясь скрыть волнение. — Это…
— Это ваш долг, я понимаю. Но знали бы вы, сколько людей до вас его не выполнили.
Когда приехали в управление и расположились в комнате Жаткина, Лосев сказал Бобрикову:
— Итак, Валерий Геннадиевич, вы арестованы. Вот постановление следователя, вот санкция прокурора.
Он достал бумагу и протянул ее Бобрикову. Тог отвел его руку.
— Я вам верю, — угрюмо сказал он.
— Арестован Глинский, арестован Шанин, — продолжал Виталий. — Кое-кто объявлен в розыск. Теперь арестованы вы. С поличным, можно сказать. Кроме того, мы вас предъявим на комбинате верхнего трикотажа. Вот прямо таким, как вы есть, с вашими усиками. Вас там узнают, в бухгалтерии. Словом, как видите, разваливается ваша преступная группа. Надеюсь, вы не собираетесь взять на себя роль главаря? Глинский от этой чести отказался.
— Я тоже не собираюсь, — хмуро процедил Бобриков.
— Понятно… Значит, все сходится на Льве Константиновиче, не так ли? Кстати, как его настоящее имя, не знаете?
— Понятия не имею.
— У вас это будет вторая судимость, Бобриков. И в ваших интересах…
— Первая.
— Нет. Первую вы сумели скрыть от управления торговли. Но у нас иное дело, Бобриков. У нас не скроешь. Надо бы знать. А вторая судимость — это рецидив. И вы, конечно, знаете, как на это смотрит Уголовный кодекс.
— Ничего я не знаю. — Бобриков нервно сцепил руки на коленях.
— Знаете, знаете. Дело-то серьезное, Валерий Геннадиевич. Надо смотреть на вещи трезво.
В тоне Лосева не было фальши и не было злости. Он был ровен и спокоен, даже чуточку доброжелателен. Лосев как бы говорил: «Должна торжествовать справедливость, вот и все. Никакой поблажки я тебе не окажу, но и лишнего не будет».
Бобриков неожиданно поднял голову и пристально посмотрел на Виталия.
— Да, не зря я о вас наслышан, — сказал он.
— От-кого, интересно?
— В частности, от Льва Константиновича. Виталий усмехнулся.
— Характеризовал меня, вероятно, не слишком лестно?
— Как посмотреть. Не советовал встречаться. Да я и не рассчитывал на встречу с вами, признаться.
Бобриков заметно осваивался с обстановкой… Его уже обыскали. И сейчас на столе перед Виталием лежали изъятые у Бобрикова вещи: бумажник, кошелек, связка ключей, записная книжка и всякая карманная мелочь. Виталий во время разговора небрежно перелистывал записную книжку. Неожиданно из нее выпал сложенный вдвое листок, Виталий развернул его. Там оказался торопливо записанный номер телефона.