Идет розыск
Шрифт:
…И Смоляков, наконец, появился. Совсем не там, где его ждали.
Неожиданно позвонил Зарубин.
— Игорь? — глухо спросил он.
— Я, я. Чего звонишь?
— Приезжай. Дело есть.
— Еду.
Игорь примчался через полчаса. Зарубина он нашел у того же сарая, что и вчера. Он сидел на скамейке какой-то взъерошенный, сутулый и, опираясь локтями на широко расставленные колени, смотрел в землю, словно что-то потерял в
— Ну, что случилось, Иван? — спросил Игорь, слегка запыхавшись и усаживаясь рядом на скамью.
Зарубин вздохнул, откинулся на спинку скамьи и вынул сигарету изо рта.
— Письмо получил, — процедил он, доставая из кармана мятый конверт.
Игорь прежде всего внимательно осмотрел сам конверт.
— Так… Местное. Уже хорошо… Отправлено вчера… — медленно говорил Игорь, крутя конверт в руках. — В одиннадцать часов… С центрального почтамта… Там, видимо, и писал его… Ну, посмотрим, чего написал.
— Придти велит.
— «Велит». Он тебе не хозяин.
Игорь достал письмо. Это был сложенный вдвое зеленоватый бланк для телеграмм. Кривые строчки шли поперек печатного текста. Смоляков писал:
«Здорово, дружок закадычный Иван. Поклон тебе от дружка Фени. Желаю встретиться. Приходи в субботу в парк у моря, в двенадцать дня. Там открытая кафушка „Золотой маяк“. Ждать буду. Не придешь, умоешься.
Феня».
— Феня — кличка его? — спросил Игорь.
— Ага.
— А суббота у нас завтра, так?
— Так. Мне идти или как? Охота взглянуть.
— Не боишься?
— Я его бил, — нахмурился Зарубин. — Под нарой у меня сидел.
— Выходит, он тебя бояться должен?
— Посчитался, — коротко ответил Зарубин и невольно пощупал какое-то место у себя на животе под рубахой.
— Нож? — спросил Игорь.
— Напильник.
— Опасно.
— Ничего. Я живучий.
— Простил ты его все-таки?
— Он потом сам себя чуть не кончил. Рядом в санчасти лежал.
— Значит, дружками вышли?
— Вроде того.
— А Марину, выходит, ты у него увел?
— Я за нее заступился.
Игорь чувствовал, сложный узел отношений связывал этих трех людей, этот лишь на первый взгляд заурядный треугольник. Все тут было трудно и необычно: и любовь, и смерть шли здесь рядом. «Интересно, — мелькнуло вдруг в голове у Игоря, — что думает обо всем этом сама Марина?» Впрочем, сейчас это уже не имело значения.
Так, во всяком случае показалось Игорю. И тут он чуть не совершил крупной ошибки.
— Ну, так чего, идти или нет? — спросил Зарубин сердито и нетерпеливо. — Или не доверяешь? Тогда прямо,
— Пойди, Иван, пойди, — задумчиво согласился Игорь. — На всякий случай посмотрим, чего такое он тебе скажет. Место знакомое?
— Знакомое.
— Ну, а мы подготовим встречу. Марина ничего не знает?
— Нечего ей знать.
— Правильно. Живете вы тут, на территории?
— Ага. Второй корпус, для персонала.
— Дома Марина?
— Дома. Запретил уходить. С территории.
— Слушается?
— Слушается. Я тут к одному случаю придрался, — Зарубин хмуро усмехнулся.
— Ладно. Выходит, сюда он не придет. Что ж, подождем субботы. А так все по-старому. С территории ни шагу. Договорились?
— Ага.
— Эх, Иван, — неожиданно вздохнул Игорь. — Видишь, как жизнь складывается? Ее только выпусти из рук, только расслабься. Унесет, как ветром.
— Только дурной ее из рук выпускает, — кивнул Зарубин, глядя куда-то перед собой. — Вот и я дураком был. Выпустил.
— А сейчас что думаешь?
— Сейчас у меня Марина есть. О ней думаю.
— А кто у тебя еще есть?
— Мать, — вздохнул Зарубин и, поменяв позу, вытащил сигареты и закурил, потом будничным тоном закончил. — Отец. Сестренка.
— Где они?
— Да недалеко, в Херсоне. Моряк отец.
— И до сих пор плавает?
— А чего? Ему сорок восемь всего. И матери столько. В порту работает, в бухгалтерии. Ну, сестренка школу кончает.
— Что ж ты к ним не вернулся?
— Нельзя было, — сдержанно произнес Зарубин.
— Это почему? — удивился Игорь.
— Я уже с Мариной был.
— Ну, и что?
— Отказались ее принять.
— М-да… — покачал головой Игорь точно так, как делал это Цветков. — Что же, и письма, выходит, не шлешь?
— Почему? Пишем. Но вместе и я теперь жить не хочу. И Марина. Потому, силы свои проверить надо, понял? Сам на ноги встану. Руки есть, силы есть, ну, и совесть, оказывается, тоже есть. Не пропаду. Но, однако, пять лет тю-тю. Нагонять надо.
— Как чувствуешь, навсегда завязал?
Такой вопрос серьезно можно задать, только достигнув определенной степени доверия, взаимного доверия и расположения. Игорь это знал.
— Навсегда, — кивнул Зарубин. — Марина, ведь, со мной.
— А у нее кто еще есть?
— Никого. Сиротой росла, у тетки. А тетка померла в прошлом году. Хоронили ее. Очень Марина переживала.
Некоторое время они сидели молча, и нисколько не было тягостным это молчание для обоих. Потом Игорь, спохватившись, посмотрел на часы и торопливо простился.