Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия

Зиновьев Александр Александрович

Высшей властью в сталинской системе власти был не государственный, а сверхгосударственный аппарат власти, не связанный никакими законодательными нормами. Он состоял из клики людей, лично обязанных главарю (вождю) своим положением в клике и предоставленной ему долей власти. Такие клики складывались на всех уровнях иерархии, начиная с высшей ступени, во главе с самим Сталиным, и кончая уровнем районов и предприятий. Главными рычагами власти были партийный аппарат и партия в целом, профсоюзы, комсомол, органы государственной безопасности, учреждения внутреннего порядка, армейское командование, дипломатический корпус, главы учреждений и предприятий, выполняющих задания особой государственной важности, научная и культурная элита и т. д. Государственная власть (советы) подчинялась сверхгосударственной. Важным компонентом сталинской власти было то, что называлось словом «номенклатура». Роль этого явления была сильно преувеличена и искажена в антисоветской пропаганде. Что такое номенклатура на самом деле? В сталинские

годы в номенклатуру входили особо отобранные и надежные с точки зрения центральной власти партийные работники, осуществлявшие руководство большими массами людей в различных районах страны и различных сферах жизни общества. Система руководства была сравнительно проста, общие установки — ясны и стабильны, методы руководства — примитивны и стандартны, культурный и профессиональный уровень руководимых масс — низок, задачи деятельности масс и правила их организации — сравнительно просты и более или менее единообразны. Так что практически любой партийный руководитель, включенный в номенклатуру, мог с одинаковым успехом руководить литературой, целой территориальной областью, тяжелой промышленностью, музыкой, спортом. Главная задача руководства такого рода состояла в том, чтобы создать и поддерживать единство и централизацию руководства страной, приучить население к новым формам взаимоотношения с властью, любой ценой решать некоторые проблемы общегосударственного значения. И эту задачу номенклатурные работники сталинского периода выполнили.

Репрессии. Вопрос о репрессиях имеет принципиальное значение для понимания не только истории формирования русского коммунизма, но и его сущности как социального строя. В них произошло совпадение факторов различного рода, связанных как с сущностью коммунистического социального строя, так и с конкретными историческими условиями, а также с природными условиями России, ее историческими традициями и характером наличного человеческого материала. Была мировая война. Рухнула царская империя, причем коммунисты в этом были меньше всего повинны. Произошла революция. В стране дезорганизация, разруха, голод, расцвет преступности. Новая революция, на сей раз — социалистическая. Гражданская война, интервенция, восстания.

Никакая власть не смогла бы установить элементарный общественный порядок без массовых репрессий. Само формирование нового общественного строя сопровождалось буквально оргией преступности во всех сферах общества, во всех регионах страны, на всех уровнях формирующейся иерархии, включая сами органы власти, управления и наказания. Коммунизм входил в жизнь как освобождение, но освобождение не только от пут старого строя, но и освобождение масс людей от элементарных сдерживающих факторов. Халтура, очковтирательство, воровство, коррупция, пьянство, злоупотребления служебным положением и т. п., процветавшие и в дореволюционное время, превращались буквально в нормы всеобщего образа жизни россиян (теперь советских людей). Партийные организации, комсомол, коллективы, пропаганда, органы воспитания и т. д. прилагали титанические усилия к тому, чтобы помешать этому. И они действительно многого добивались. Но они были бессильны без органов наказания. Сталинская система массовых репрессий вырастала как самозащитная мера нового общества от рожденной совокупностью обстоятельств эпидемии преступности. Она становилась постоянно действующим фактором нового общества, необходимым элементом его самосохранения.

Бесспорно, сталинские репрессии имели место. И в них имело место многое такое, что заслуживает осуждения. Но то, как это делалось и делается до сих пор в разоблачениях сталинизма, само есть преступная фальсификация истории, ничего общего не имеющая со стремлением к исторической истине. Характерным для нее является жульнический прием, суть которого заключается в следующем. Для описания исторически данной реальности из множества ее событий отбираются такие, чтобы каждое суждение о них по отдельности было истинным, но чтобы их совокупность создавала ложную картину реальности в целом. В реальной жизни сталинского периода произошло такое множество событий, которое сосчитать невозможно. Это был гигантский океан событий. А в сочинениях разоблачителей сталинизма из этого океана событий тенденциозно вырывались лишь немногие. Суждения о них концентрировались в ограниченных текстах, которые преподносились как точный образ эпохи в целом. Фактически процент таких разоблачительных событий по отношению к реальному океану реальных событий настолько ничтожен, что при описаниях других эпох и стран такого рода события вообще не принимаются во внимание.

Так, может быть, социальная значимость этих немногих событий была настолько велика, что все прочие события меркнут перед ними? На самом деле и с этой точки зрения упомянутые сочинения (и подобные им современные образы этой эпохи) суть фальсификация реальности. На самом деле в сталинскую эпоху (и вообще в советский период русской истории) в нашей стране произошли такие грандиозные социальные события, по сравнению с которыми события, вырываемые из исторического контекста разоблачителями, претендующими на некую «подлинную правду», просто не заслуживали бы внимания, если бы в мире хоть в какой-то мере считались с принципами научного подхода к пониманию социальных явлений большой исторической значимости.

Экономическая революция.

Слишком мало сказать об экономике сталинской эпохи, что в ней имели место коллективизация и индустриализация. В ней сложилась специфически коммунистическая форма экономики, я бы сказал даже — сверхэкономика. Назову ее основные черты. В сталинские годы было создано огромное число первичных деловых коллективов (клеточек), которые в совокупности образовали специфически коммунистическую сверхэкономику. Эти клеточки создавались не стихийно, не частным порядком, а решениями властей. Последние решали, что эти клеточки должны были делать, сколько иметь наемных работников и каких, как их оплачивать, и все прочие аспекты их жизнедеятельности. Это не было делом полного произвола властей. Последние принимали во внимание реальную ситуацию и реальные возможности. Создаваемые экономические (хозяйственные) клеточки включались в систему других клеточек, т. е. были частичками больших экономических объединений (как отраслевых, так и территориальных) и в конечном счете экономики в целом.

Над экономическими клеточками создавалась иерархическая и сетчатая структура из учреждений власти и управления, которая обеспечивала их согласованную деятельность. Она была организована по принципам начальствования и подчинения, а также централизации. На Западе это называли командной экономикой и считали величайшим злом, противопоставляя ей свою рыночную экономику, прославляя ее как величайшее добро.

Коммунистическая сверхэкономика, организуемая и управляемая сверху, имела определенную целевую установку. Последняя заключалась в следующем. Во-первых, обеспечивать страну материальными средствами, позволяющими ей выжить в окружающем мире, сохранить независимость и идти в ногу с прогрессом. Во-вторых, обеспечивать граждан страны необходимыми средствами существования. В-третьих обеспечивать всех трудоспособных граждан работой как основным и для большинства единственным источником существования. В-четвертых, вовлекать все трудоспособное население в трудовую деятельность в первичных коллективах. С такой установкой была органически связана необходимость планирования деятельности экономики начиная с первичных клеточек и кончая экономикой в целом. Отсюда — знаменитые сталинские пятилетки. Эта плановость советской экономики вызывала особенно сильное раздражение на Западе и подвергалась всяческому осмеянию. А между тем совершенно безосновательно. Советская экономика имела свои недостатки. Но причиной их была не плановость как таковая. Наоборот, плановость позволяла сдерживать эти недостатки и добиваться успехов, которые в те годы признавались во всем мире как беспрецедентные.

Общепринято думать, будто западная экономика является более эффективной, чем советская. Это мнение просто бессмысленно с научной точки зрения. Надо различать экономические и социальные критерии оценки эффективности экономики. Социальная эффективность экономики характеризуется способностью существовать без безработицы и без разорения нерентабельных предприятий, более легкими условиями труда, способностью сосредоточивать большие средства и силы на решение задач большого масштаба и другими признаками. С этой точки зрения как раз сталинская экономика оказалась максимально эффективной, что стало одним из факторов побед эпохального и глобального масштаба.

Культурная революция. Сталинский период был периодом беспрецедентной в истории человечества культурной революции, коснувшейся многомиллионных масс населения всей страны. Эта революция была абсолютно необходимым условием выживания нового общества. Человеческий материал, доставшийся от прошлого, не соответствовал потребностям нового общества во всех аспектах его жизнедеятельности, в особенности в производстве, системе управления, науке, армии. Требовались миллионы образованных и профессионально подготовленных людей. В решении этой проблемы новое общество продемонстрировало свое преимущество перед всеми прочими типами социальных систем: самым легкодоступным для него оказалось то, что было самым труднодоступным для прошлой истории, — образование и культура. Оказалось, что легче дать людям хорошее образование и открыть им доступ к вершинам культуры, чем дать им приличное жилье, одежду и пищу. Доступ к образованию и культуре был самой мощной компенсацией за бытовое убожество.

Люди переносили такие бытовые трудности, о которых теперь страшно вспоминать, лишь бы получить образование и приобщиться к культуре. Тяга миллионов людей к этому была настолько сильной, что ее не могло остановить ничто в мире. Всякая попытка вернуть страну в дореволюционное состояние воспринималась как самая страшная угроза этому завоеванию революции. Быт при этом играл роль второстепенную. Надо было лично пережить это время, чтобы оценить это состояние. Потом, когда образование и культура стали чем-то само собой разумеющимся, привычным и будничным, это состояние исчезло и забылось. Но оно было и сыграло свою историческую роль. Оно пришло не само собой. Оно явилось одним из достижений сталинской социальной стратегии. Оно создавалось преднамеренно, систематически, планомерно. Высокий образовательный и культурный уровень людей считался необходимым условием коммунизма в самих основах марксистской идеологии. В этом пункте, как и во многих других, практические жизненные потребности совпадали с постулатами идеологии. В сталинские годы марксизм как идеология еще был адекватен потребностям реального хода истории.