Ноябрь, оттепель, под утро,На всех парах к вокзалу в срок,Умчался поезд к Петербургу,В тумане плотном, на восток.Народец ехал отовсюду,Из-за границы, кто бы знал!?Но более простого люду,По ниже классом, всяк устал.Сидели рядом в третьем классеДва пассажира у окна.Не щегольской по виду масти,Но поразительны с лица.И в данный час судьба сводилаДвух удивительных людей.Возможно, так она вершила,Свой план божественных затей!?Один был не большого роста,Лет около двадцати семи.Курчавый и черноволосый,В прищуренных глазах огни.Широкий нос, лицо скуласто,Чело высокое в купце.В улыбке наглая гримаса,С мертвецкой бледностью в лице.Он был тепло одет, в тулупе,А потому в ночи не мёрз.Его сосед продрог до жути,В
плаще из драпа, столько вёрст.Сосед в плаще был тоже молод,Лет двадцать шесть в сейчас.Он белокур, и тощ, как в голод,С бородкой востренькою враз.Его глаза большие, голубые,Во взгляде тяжесть, боль, тоска.Черты лица тонки, красивые,Болезнью тронуты слегка.Лишь узелок в руках со скарбом,То достояние его.А на ногах башмаки в штиблетах,Всё не по-русски у него.С бородкой – был озябший сильно,До посинения в лице.Сосед в тулупе вдруг ехидно:– Не зябко ли в том пальтеце?!Сосед ответил: – Очень зябко,Хоть нынче оттепель зимой!Не ожидал, что здесь несладко.Из-за границы. В дом родной!На этом фоне завязалсяМеж ними праздный разговор.А белокурый не сдавался,На все вопросы отвечал в упор:– Четыре года не бывал в России,Лечил в Швейцарии болезнь.И судороги от нервов уморили,Не вылечился, надобно учесть.Черноволосый: – Деньги печку,А мы им верим, как же так?!В их диалог чиновник подключился,Одетый дурно, красноносый, не дурак:– То истинная правда! Он воскликнул.Да-с, только силы переводим в прах!Но пациент швейцарский заступился —Его два года ихний врач лечил за так!Белокурый молвил: – Господин Павлищев,Который деньги на лечение давал,Представился пред Господом! Я ж нищий.Но родственникам это написал.В итоге выяснилось – белокурый,Стремился в Петербург де наобум.Нет денег, негде жить, ну и натура,Возможно, так и вёл его Фатум?!Тут красноносый уколол обидно:– Всё достояние ваше в том мешке?!Какой вы родственник, по вам же видно,Хотя Епанчина добра к подобным, налегке.Всезнайка красноносый был навязчив,О родственниках знал, как о себе.Где, кто служил, на ком зело женился,Про их достаток, что в какой избе!Да, в обществе встречаются всезнайки,Обременённые пытливостью ума.Но знания их, как домохозяйки:Кто, с кем, зачем, возможное куда.Черноволосый в это время заскучал,Смотря в окно рассредоточив взгляд.Зевал он, с нетерпением ожидал,Когда же поезд прибудет на вокзал!– Позвольте-с, с кем имею честь?!Воскликнул красноносый господин.– Князь Мышкин, Лев Николаевич,С готовностью ответил гражданин…– Князь Мышкин?! Ох, не знаю-с,Что даже не слыхал про вас.Воскликнул борзо красный нос,Сим сделав грубый реверанс.– Ещё бы! Вмиг ответил князь.Единственный, возможно, я.С Епанчиной быть может связь,По родословной у меня!?Черноволосый вдруг спросил:– Наукам обучались вы?!Больного разве кто б учил?!– Я не обученный, увы.– Рогожиных знаете?! Сказал он.– В России я не знаю никого.– Так вы наверное Рогожин?!– Парфён Рогожин, что с того.– Парфён, Рогожин, славно как!Чиновник красноносый восклицал.– Отец большой оставил капитал,За два миньона, жалко дух отдал?!Рогожин: – Ты откуда знаешь, тоже,То сколько денег батенька скопил?!В Перми я, во горячке чуть не помер,О смерти отца братец меня не известил!Князь удивленно оглядел Парфёна,Как дивно – наследный миллионер!Чиновник вился рядом, как ворона,Льстя тут Рогожину на свой манер.Рогожин – князю: – Все думают я болен,А я больной тихонько сел в вагон!Приеду – заявлюсь, пусть брат спокоен,Как порешит, а может будет миллион.– А пять недель назад, как вы, Рогожин-князю,Лишь с узелком бежал я в тётушке во Псков.Отец хотел прибить меня, похоже сразу,Но помер сам! Вот был отец суров.– За что так батенька рассержен,Что сотворили в жизни вы?!– Настасья Филипповна, конечно,Мой грех и раздражение семьи.Чиновник тут же подхватил сю тему:– Настасья Филиппова?! Ого!Рогожин: – А то вы знаете богему.– А вот и знаю-с, что с того?!Она же знатная Барашкова и барыня,Чиновник молвил тут же им.Имеет отношения в точь с Тоцким,Он капиталист и друг Епанчиным.Рогожин удивился знаниям соседа:– И ведь не лгал, её де знает чёрт!– Да, Лебедев всё знает, Ваша светлость!Я с Лихачевым ездил сколько вёрст.Рогожин: – А она, что с Лихачевым?!Чиновник: – Нет-с, наветы все о ней.Болтают спьяну офицеры в ложах.Нет, только с Тоцким, более ни с кем…– Всё так и есть! Сказал Рогожин.О том мне Залёжев гласил.Её на Невском я приметил,Когда из магазина выходил.А Залёжев: – Она тебе не пара!Она княгиня, кто ты ей?!Жениться Тоцкому пора настала,Ему за пятьдесят, скорей.– Мне Залёжев внушил тогда же,В театре можно встретиться бы с ней.Смотреть балет она желает в ложе.Родитель за балет убил бы нас, ей-ей!А тут покойник мне даёт наутроБилеты в десять тысяч номинал:– Иди сменяй, отдай конторе ссуду,А остальное мне верни, так указал!Я деньги взял, и с ними к ювелиру.Купил подвески – камни, что с орех!И к Залёжеву, поедем-ка Настасье,Я сам не свой, не думая, что грех.И вот мы в зале, а она пред нами,А Залёжев ей просто: – Блага весть!Подарок в память встречи с вами,Принять соблаговолите в вашу честь!Она раскрыв, взглянула, усмехнулась.– Благодарите друга в добрый час.Рогожин так любезен! Улыбнулась.Откланялась, ушла без лишних фраз.Эх, князь, зачем тогда же я не помер?!Обворожила бестия меня!Тут Залёжев мне: – А с деньгами номер?!Как отчитаюсь перед батей я?!А я хотел и вправду головою в омут!Мне всё одно теперь в дому конец.Чиновник подержал Парфёна довод:– Покойник за целковый удушил – купец!Отец меня тогда охаживал на славу,И запер дома, обещал поддать к ночи!У Настасьи Филипповны на встрече,Он плакал, умалял, таки вернул свои.Тогда Настасья Филипповна сказала:– Возьми же эти серьги – борода,Теперь они мне во сто крат дороже,Коль над Парфёном вот такая то гроза!Я двадцать рублей тут взял у друга,И на авто помчался к тётке в Пермь.Запил там и в горячке бился худо.Читали святцы, выжил, а иначе смерть!– Ну-с, запоёт Настасья Филипповна,Чиновник захихикал, руки тёр.Подвески ей аукнутся, теперича,Такими наградим, уж ты поверь!Вот и вокзал за окнами вагона,Встречает Залёжев с перрона мил!Рогожин-князю: – Эх, судьба ядрёна,За что ж я вас в дороге полюбил!?Ко мне вы приходите без поклона,Одену вас, обую просто шик!Затем мы с вами двинется колоннойК Настасьи Филипповне и напрямик.Князь тоже с удовольствием отметил,Что за любовь его и теплоту,Он обязательно к Рогожину приедет,Ценя души бескрайней широту.– До женщин вы большой охотник?!Спросил Рогожин невзначай.– Я болен, нет же. Князь ответил честно.– Вы ж как юродивый, ни чай?!Тут вся ватага вышла из вагона,И кто куда уже держал свой путь.Князю на Литейный от перрона.Он взял извозчика, чтоб шикануть…
II
Генерал Епанчин живший в домеОт Литейного невдалеке,Пять шестых его дома в найме.И поместье близь на реке.На Садовой большой дом, доходный,В уезде фабрика. Ну Генерал!В старь на откупах был, ох проворный,Мытарством нажил свой капитал.Слыл человеком с большими деньгами,И со связями где-то в верхах!Не образованный, славен делами,Из солдатских детишек, не ах.Ловкий, умный, при этом и скромный,Сочетаний тех редкий букет!Был сердечно по русскому добрый,Интересный до селе портрет.Как и все, передёргивал в карты,Ставил крупные суммы на кон!Пятьдесят шесть ему вроде бы в марте.Он в расцвете, ну просто барон!Жена – Мышкиных, древнего рода.Три созревшие дочери вряд:Александра, Аделаида, Аглая,Хороши все княгини на взгляд.Двадцать пять уже Александре,Двадцать три Аделаиде сей час.И младая Аглая, что Ангел,Двадцать лет ей минуло, как раз.Умны все, образованны, славны,Талантливые каждая в своём.Они друг с другом солидарны,Скромны, что удивительно, втроём!Но впрочем злые языки в округеРоптали: – Как начитанны они!?И замуж не торопятся подруги,К известному обществу холодны.В квартиру генерала позвонили,Пробил уже одиннадцатый час.Ливрейный у порога долго думал,Переспросив: – Вы точно князь?!Тут князя к генералу проводили,В приёмной аудиенция, как раз.А узелок оставить предложили,Он диссонировал с титулом князь!Камердинер всё ещё в сомнениях:– А Вы из-за границы, верно князь?!– Да, сейчас я только из вагона,Не сомневайтесь! Добро посмеясь.– А цель какова вашего визита?!– Я только познакомиться и всё.– Последний я из рода Мышкин,Жена Епанчина родя мне и всего.Лакей был так испуган этим.– Вы родственник?! Он бормотал.– Писал из-за границы я об этом,Мне не ответили, как я не ожидал.– А примут ли меня, так то и будет.Не примут, будет тоже хорошо.А генеральша свою породу ценит,Я слышал это и не от одного.– Снимите плащ и узелок оставьте.Идёте на приём! Сказал лакей.Князя в пиджаке, часы с цепочкой,Приличный вдруг приобрёл скорей.Неторопливый диалог с лакеем,Продолжил князь – родной язык зудит.– В Швейцарии погоды хоть теплее,В домах не топят, холод не щадит.Припомнили они, где суды лучше,И почему-то к казни перешли.Отметил князь, казнят там, Боже!В России казни так и не ввели.Князь вспомнил, как на эшафоте,Преступника казнили там.Как гильотина срезала часть плоти,Вмиг голова и тело пополам.Какие в этот миг переживания,Казнимый ощущает человек?!Немыслимо и вынести страдания,Сказал же: – «Не убий» во век!И самая большая боль не в ранах,А в ожидании последнего мгновения,Душа из тела вырвется бездарно,Так разрывая чувства без сомнений.И осознание, что вот тебя убьют,Не вынести без сумасшествия.Пусть в небесах душе твоей приют,
