Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации
Шрифт:
Подробности войны изображены в романе свидетеля этих событий Ганса фон Гриммельсгаузена, ставшем основой для великой пьесы Бертольда Брехта «Мамаша Кураж», и нашли сильное визуальное обвинение в душераздирающей серии гравюр французского художника Жака Калло «Ужасы войны», изображающей дерево, увешанное трупами, или крестьян, забивающих ножами умоляющих о пощаде раненых солдат.
Власть императора Священной Римской империи была сломлена; Германия разделена более чем на четыре сотни крохотных государств. В своем классическом труде историк К.В. Уэджвуд (1910–1997) подсчитала, что население Германии упало с 21 до 13 миллионов человек [189] . Другой исследователь [190] пишет, что одни лишь шведские войска разрушили в Германии 2000 замков, 18 000 деревень и 1500 городов.
189
Wedgewood C.V. The Thirty Years War. Harmondsworth: Penguin Books, 1957.
190
Langer H. The Thirty Year’s War. Poole: Blandford Press, 1980.
Хотя евреи стояли в стороне от активных действий, говорившие на идише обитатели Центральной Европы страдали вместе с их нееврейскими собратьями и пропорционально им, лишаясь средств к существованию и самой жизни. Но, в отличие от привязанных к земле крестьян, они хорошо запомнили уроки истории. Дороги вновь наполнились медленно бредущими на восток колоннами беженцев, мужчин, женщин и детей, тащивших телеги или несших на спине все, что они могли спасти из своего имущества.
Однако полной безопасности нельзя было найти и там. Польско-литовский союз, хотя и постоянно участвовал в малых конфликтах, мог считать себя удачливым, поскольку избег ужасающей жестокости, разрушившей Германию и окружающие ее страны. Но в то самое время, когда в Мюнстере был подписан Вестфальский мир, положивший конец Тридцатилетней войне, сформировав карту Центральной Европы на следующие 250 лет и провозгласив эру национальных государств, среди которых не нашлось места для идишской нации и цивилизации, на дальней стороне континента был зажжен новый факел ненависти, означавший цепь катастроф, которые польский народ называет Потопом. И на этот раз говоривший на идише народ Речи Посполитой не мог оставаться в стороне.
Казаки
«Год 1647 был год особенный, ибо многоразличные знамения в небесах и на земле грозили неведомыми напастями и небывалыми событиями» [191] . Так начинается книга «Огнем и мечом», первая из исторической трилогии Генрика Сенкевича (1846–1916), польского нобелевского лауреата, также подарившего нам роман «Камо грядеши», по которому в 1951 году был снят фильм Сэма Цимбалиста и Мервина Лероя. В романе описываются события, положившие начало падению Польши с почетного места среди европейских держав до полного исчезновения с карты через 150 лет.
191
Здесь и далее пер. А.И. Эппеля.
Повествование начинается в самой неразвитой части Речи Посполитой, в диких землях юго-востока, через которые протекают великие реки Днепр и Днестр и за которыми простираются бесконечные степи, вплоть до Крыма, находившегося под властью татарских ханов.
Последние признаки оседлой жизни к югу по Днепру обрывались вскоре за Чигирином, а по Днестру – сразу за Уманью; далее же – до самых до лиманов и до моря – только степь, как бы двумя реками окаймленная. В днепровской излучине, на Низовье, кипела еще за порогами казацкая жизнь, но в самом Поле никто не жил, разве что по берегам, точно острова среди моря, кое-где попадались «паланки». Земля, хоть и пустовавшая, принадлежала de nomine Речи Посполитой, и Речь Посполитая позволяла на ней татарам пасти скот, но коль скоро этому противились казаки, пастбища то и дело превращались в поле брани.
Романы Сенкевича изображают реальную историю Польши в виде яркого мифа. Американский романист Джеймс Миченер писал во введении к англоязычному изданию Сенкевича (Hippocrene Books, 1991): «Трилогия Сенкевича входит в число романов, не только описывающих, но и определяющих душу и характер народа, который они изображают». Поляки, верные католики, борются за выживание с враждебным миром, кишащим жестокими врагами. Для истории ХХ века важно, что одна часть народа почти отсутствует в книгах Сенкевича, – это говорящие на идише евреи.
Юго-восточная граница Литвы долгое время проходила там, где кончалась цивилизованная Европа и начинался
Евреи были ключевым фактором развития Украины. Управление экономикой, по большей части аграрной, администрация на землях знати, организация экспорта и импорта, шахты и карьеры, мельницы, производство и продажа алкоголя находились полностью или в основном в руках говорящей на идише общины, обеспечивавшей свой контроль тем, что субконтракты заключались только с родственниками и единоверцами. Польское слово arenda, означающее сдачу в наем за фиксированную сумму все имение вместе с землей, деревнями, их продукцией и крепостными, быстро вошло как в идиш, так и в иврит. Польский король постановил:
Мы всегда будем стремиться увеличивать доход от наших городов и замков, а через конкуренцию евреев стоимость нашей аренды всегда возрастала.
Тогда же князь Петр Забржеский сдавал все свои владения в районе Кржеминца (ныне Кременец) – города, где позднее родится скрипач Исаак Стерн, —
…Включая старый и новый город Кржеминец, Новый Збараж и Колсец со всеми поселениями, принадлежащими к этим имениям, вместе с благородными боярами, горожанами и крепостными крестьянами этих городов и деревень <…> все их долги, обязательства и привилегии с арендами, тавернами, сборами, прудами, мельницами и их доходами, с различными десятинами, уплачиваемыми боярами, горожанами и крепостными этих земель, вместе со всеми их доходами господину Миколаю Врансовичу и Эфраиму, еврею из Меджибожа, за плату 9000 злотых польскими деньгами сроком на три года [192] .
192
Дубнов С.М. Автономный центр в Польше в эпоху расцвета // Дубнов С.М. История евреев в Европе. М.; Иерусалим: Гешарим, 2003Т. 3. C. 274–348.
Арендатор был еще и судьей, исполнителем закона; он же приводил в исполнение наказания, то есть обладал властью над жизнью и смертью.
Эта полная еврейская власть над дикой и бесконтрольной украинской экономикой, как следовало ожидать, явилась источником суровой эксплуатации, злоупотреблений и монополии. Евреи старались крепко держать в своих руках сбор пошлин и налогов. Сохранившиеся налоговые документы за 1580 год написаны на смеси идиша и иврита. Историк Симон Дубнов цитирует резолюцию, принятую еврейским Литовским советом (Ваад мединас Лита), управлявшим еврейским сословием:
Мы явственно видим великую опасность от перехода операций с налогами в руки гоев, ибо сохранение пошлин в руках евреев есть стержень, вокруг которого все вращается, потому что так евреи могут поддерживать власть [193] .
Однако это был не только непотизм, но и признание идишского опыта и знаний в управлении и администрации, что привело к доминированию евреев. Там, где евреям не был дозволен откуп налогов, в них нуждались как в молчаливых, невидимых, но исполнительных партнерах номинальных откупщиков-христиан, что предвосхищало бесчестную практику первых лет нацизма.
193
Дубнов С.М. Автономный центр в Польше… C. 274–348.