Идолы Света и Тьмы: Пленница Бога (книга первая)
Шрифт:
Это означало, что это судно Отроков и покровителей везло меня в последнее место в мире, куда мог бы отправиться кто-то вроде меня…
Асия – Земля Богов.
Словно зажглась спичка, искра беспокойства пробежала по мне, до самых скрюченных пальцев ног. И дело было не в холоде. В одиночку, Отроки были зловещими созданиями, которых следовало избегать. Они были настоящими детьми Богов. Рукотворными детьми Богов. Грозными и мощными.
С того дня, как Отрок убил мою маму, я боялась их и всего, что они могли сделать. Может быть, я не избегала их так хорошо, как следовало бы, но страх навсегда остался во мне. Я навсегда
Я была маленькой девочкой, ребенком, вся в грязи. Моя одежда промокла от долгих часов игры в пенистой части моря. Два судна стояли пришвартованные в длинном деревянном порту. Мама уже слишком долго разговаривает с моряком. Она сказала мне оставаться на берегу, но начинало темнеть, мне было холодно, и я захотела познакомиться с торговцами.
Иногда, у них в продаже есть красивые шелка и ленты. Прежде чем побежать на пирс за мамой, я собрала несколько особенных ракушек.
Она всегда торгует с мужчиной, у которого добрые глаза и который носит черную ленту на запястье. Это значит, что он женат. Возможно, у него есть дети. Возможно, он поторгуется со мной.
Папы у меня нет, но мама мне однажды сказала, что папы, как пыль.
«Они повсюду, Дарина, но бесполезны.» Так что, я не печалюсь, что у меня его нет. Я споткнулась у ног мамы и посмотрела на торговца. «Что я могу получить за это?» – спрашиваю я его, и протягиваю сложенные в чашечки руки, на которых сложена куча красивых ракушек.
Мама бросает на меня мрачный взгляд, говорящий, что позже она меня отшлепает. Я дуюсь.
«Что там у тебя?» Мужчина с добрым лицом приседает и ковыряется в моих ракушках. «О, какие они красивые. Моей дочурке они понравятся.»
Моя надутость сохраняется, потому что он вытаскивает самую большую ракушку, ту, которую мне следовало положить в карман, прежде чем попытаться торговать с ним.
«Ты возьмешь сладкое?» Из кармана рубашки он достает – леденец!
Их привозят только из Асии. Самый большой остров в центре всего мира, где живут все Боги со своими Отроками и идолопоклонниками. «Этого достаточно, Дарина.» Мама забирает у мужчины леденец и жестом приглашает меня идти домой. Мне не следует прикасаться к незнакомцам или вообще к кому-либо. Мама говорит, что мои руки делают странные вещи и пугают людей. Я фыркаю и запихиваю ракушки в карман юбки. Они звенят, когда я делаю реверанс перед добродушным торговцем.
Он смеется, затем глубоко кланяется.
«Доброго дня, лебедушка», – говорит он, прежде чем я поворачиваюсь и тороплюсь обратно на пирс. Но, я не успеваю сделать и шагу, как спотыкаюсь о мешки с морепродуктами у ног мамы. Вот чем она торгует. «Семейное купечество», как называет это мой брат. Но, наше маленькое семейное дело заставила меня растянуться на пирсе, на передней стороне. «Осторожно!» Передо мной пара черных потертых ботинок.
Я щурюсь на нового путешественника. Он светиться на солнце, как фонарь ночью. Улыбаясь, новый торговец наклоняется, чтобы поднять меня.
«Нет!» – закричала мама.
Я чувствую, как костлявые пальцы мамы цепляются за мое плечо, как раз в тот момент, когда торговец поднимает меня на ноги. Затем, все становится тихо, очень тихо.
Слишком тихо. Я хмурюсь, глядя на маму.
Ее рука все еще крепко лежит на моем плече, а другой рукой она держит обнаженное запястье нового моряка. Я заметила, что он
Он смотрит на меня. Его глаза широко раскрыты и сверкают, как звезды ночью.
Его сияние тускнеет. Оно проникает мне в плечо, ползет по ключице, как будто пытается пройти через меня, чтобы добраться до мамы. Моряк переводит взгляд на то, как мама сжимает его собственное запястье, и выглядит растерянным.
«Простите меня.» Мама разговаривает с ним. Она не смотрит на меня. «Я ничего не могу с этим поделать», – говорит она. «Пожалуйста, у меня есть дети…»
«Мырзек», – шипит он на нее. Она отталкивает меня от него.
Я делаю шаг назад и испытываю внезапное желание уткнуться в ее пышные слои юбки. Мне не нравится, как смотрит на нее этот моряк.
Я оглядываюсь на торговца с добрыми глазами, который носит ленточку. Но, он больше не добрый. Он вытаскивает длинный меч, и поднимает его…
«Мама!»
Мой крик разносится ветром, когда лезвие рассекает воздух. Я пытаюсь оттолкнуть ее с дороги. Я не успеваю, и мама отталкивает меня от себя, я падаю на спину. Кровь полосит надо мной точками.
Меч широко рассекает ее переднюю часть и позволяет алому цвету летать по воздуху, также ярко, как и при убийстве ворон.
Прошли годы, прежде чем я по-настоящему поняла, что произошло в тот день. Эти моряки были Отроками. Детьми Богов. Они убили мою маму у меня на глазах, а затем оставили меня плакать над ее безжизненным телом, пока Владимир не утащил меня домой после захода солнца.
Всю мою жизнь именно туда был направлен мой страх.
Отроки.
Никогда, я бы не подумала, никогда, я бы не поверила, что мне придется ощутить леденящий страх перед Богом в своих костях. Потому что я не ожидала, что мой путь пересечется с Богом.
Глава четвертая
Судно морских путешественников должно был напугать меня. Воспоминание о крови моей мамы, пронзившей воздух, должно было свести меня с ума или, по крайней мере, я должна была с лихорадочным отчаянием желать покончить с собой, прежде чем меня доставят в Асию. Владимир хотел, чтобы я боялась. Он подталкивал меня к страху, в надежде, что, однажды, я изолирую себя, избавлюсь от любой угрозы быть обнаруженной. Он уже знает? Знает ли мой брат, что со мной стало? На небольшом острове Малая Муксалма, ночи в порту были единственной радостью, которую мы видели. Судна приходили, и начинались веселья. Вот так оно и было. И, я обожала музыкальные песни, насвистываемые прекрасными деревянными флейтами, и страстные танцы под бой барабанов, украденные поцелуи в темноте с мужчинами, которых я никогда больше не увижу, были сливками на пироге в портовую ночь. Только эта ночь в порту закончилась так, как я никогда не ожидала, и ночь, которую Владимир всегда боялся.
Я была такой глупой. Но осознание этого ничего не изменило. Я все еще была пленником Отроков. Холод взял верх над моей слабостью, и в сырой камере я натянула на себя одеяло. Эта рабочая одежда не предназначалась для путешествий по морю. Ремешок на моих сандалиях уже ослаб, и потертая ткань на широкой юбке разошлась, образовав небольшие разрывы. Я даже не была уверена, что хочу знать, как выглядит задняя часть моей кофточки.
Я не могла встретиться в таком виде с Богом.
Мне нужно было одеться подобающим образом. Так, как одеваются женщины, за пределами соблазнительных танцев и развлечений.