Идолы Света и Тьмы: Пленница Бога (книга первая)
Шрифт:
«Как будто мы плывем по черному песку.» Это была одна из немногих вещей, которые она мне сказала, и речь шла о Темном море.
Храбрость Милы удивила меня. Возможно, я даже немного завидовала этому.
Я боялась выйти из каюты и ходить среди молящихся и Отроков. Но, как только появлялись первые лучи солнца, ей не терпелось выбежать из слишком маленькой комнаты.
Когда Каспар пришел ко мне, я была одна в каюте, сидя на гнилом подоконнике. Окно было заколочено, но сквозь узкие щели я видела чернильно-черных ворон, стайки которых
«С палубы вид лучше.»
Шелковистый голос Каспара проскользнул по каюте, и я подумала о скользких змеях.
«Ты уже не заперта в темнице, и как я уже говорил, Дарина, я не боюсь, что ты бросишься за борт. Не с тем, что скрывается под чернотой.»
«Мм.» Это был гибрид хрюканья и жужжания, который дернул мои плечи.
Меня не волновало Черное море и чудовища, скрывающиеся под ним. Кого я обманываю, конечно меня это волновало. За бортом была смерть. Ужасная, мучительная смерть, которая в любом случае привела бы меня к власти Бога – Хранительнице потерянных душ. Эта судьба не сильно отличалась от той, с которой столкнулась я. По крайней мере, таким образом, я могла бы удержать в скользкой хватке тот угасающий бутон надежды, который все еще теплился внутри меня.
«Мила на палубе», – легкомысленно добавил он.
Я просто хотела спокойно наблюдать за воронами. Каспару, похоже, было наплевать. Когда я посмотрела на него, он устроился на мягком кресле, по форме напоминающем сплюснутое яйцо на ходулях. Выглядело ужасно, но, на удивление, оно было достаточно удобным, чтобы можно было заснуть. Я знала это по опыту.
Онемение охватило меня. «К какому Богу ты меня везешь?»
Я наблюдала, как удивление подняло его бровь. После паузы, его лицо стало суровым, и он расслабился.
«Тот, которому я принадлежу.» Его глаза были такими же настороженными, как и его тон.
Принадлежу…
«Ты принадлежишь тому же Богу, что и этот коренастый Отрок? Тот, который отчаянно нуждается в бритье и хороших манерах.»
Может быть, нож к горлу тоже.
Бледные губы Каспара изогнулись, а глаза озорно сверкнули. Это напомнило мне те веселые секунды на полуночной вечернице, прежде чем все перевернулось с ног на голову, и мы с Милой оказались в вонючей, мокрой каюте, кишащей Отроками в самом смертоносном море в мире.
«Ведагор», – сказал он. «Его зовут Ведагор, и, если ты хочешь пережить это путешествие без сломанных костей и содранной кожи, советую тебе это запомнить.»
Хотя, он все еще улыбался, у меня возникло ощущение, что его предупреждение было слишком реальным.
Каспар вздохнул. «Кому я принадлежу, со временем станет ясно», – продолжил он. «На самом деле, завтра рано утром ты будешь стоять перед ним.»
Вздрогнув, я застыла на подоконнике.
Я наблюдала, как Каспар поднялся с кресла и поправил свое прекрасное пальто.
Завтра утром…
По щелям в окнах и небольшой порции еды, которая скоро наполнит мой желудок, я поняла, что сумерки уже недалеко. Уже через
Завтра я встречу свою смерть.
Каспар поставил что-то крепкое возле двери.
Я вытянула шею и увидела край сундука, замок которого Мила целый час пыталась взломать прошлой ночью. Даже этот час, проведенный со мной вместе, не заставил ее много болтать.
«Умойся и оденься подобающим образом.»
Каспар присел к сундуку и отпер его одним из ключей, которые висели на его большом кольце.
«Независимо от того, как сложится твоя судьба, ты оденешься так, чтобы угодить и проявить уважение Богам.»
Он поднял крышку и встал высокий и стройный.
Я не сдвинулась с подоконника. «Я переоденусь после того, как умоюсь.»
Я бросила взгляд на крошечный металлический таз, в который едва могла втиснуться. Но, таз есть таз. Миле просто нужно будет помочь мне дотянуться до спины и, возможно, вымыть мне волосы. Каспар пожал плечами. «У тебя есть вся ночь.» Затем, его жестокая улыбка обратилась ко мне. «Сомневаюсь, что ты сомкнешь глаз.» Я побелела, и Каспар ушел. Но я была не одна. Чудовище начало открывать дверь, чтобы вырваться на свободу. Во мне была тьма. Она обвивалась вокруг моих костей, как матросский канат. Но тьма не обхватила мою душу, она исходила из моей души.
На острове Малая Муксалма, увидев, что моя сила сделала с моей мамой, я боялась высвободить свою тьму. Ведь она принесет только еще больше боли и ужаса, ранит глубже, чем время может излечить. Стоя у ограждения наружной палубы судна, я прокручивала все это в голове, снова и снова, чувствуя, как под моей кожей каждый прилив гнева танцует с ужасом.
Почувствует ли Мор нечто большее, чем мой секретный дар? Сможет ли он проникнуть в мою душу глубже, чем кто-либо, когда-либо осмелился бы, и вырвать из меня жестокость?
Это был не вариант. Чудовищу нужно оставаться быть скрытой. Наш путь на судне подходил к концу, и чем ближе мы подплывали к Асии, тем больше я в ней сомневалась.
Мор был Злом. Злым Богом, которого следует бояться больше всего на свете. Он может использовать мое Чудовище против меня. Заставить меня совершить жестокость, о которой я мечтала всегда. При этой мысли мои ногти сильнее впились в испорченную солью древесину.
Я почувствовала укол занозы, но укус боли не достиг моего каменного лица.
Внутри я боролась – рыдания и крики ужаса. Снаружи, я была статуей, той, о которой мы слышали от моряков, посещавших наш остров. Как они говорили, эти статуи были разбросаны по всей столице и, как говорили, были вылеплены из упавших звезд.
Будь то звезда-статуя или деревянная дубинка, это не имело значения. Внешне, я оцепенела, потому что, если я позволю небольшой трещине сломать поверхность, все взорвется. Скорее всего, я выброшусь за борт.
Возможно, мне следовало это сделать.