Идолы
Шрифт:
Когда все заканчивается и мы возвращаемся к самим себе, я целую Лукаса в губы.
А потом он привлекает меня к себе, и я прижимаюсь к его боку.
— Это было… Это было…
Я лежу на боку, глядя на Лукаса сверху.
— Да, — говорю я. — Это было. — А потом наклоняюсь и осторожно целую его в щеку. — А ты есть.
Мы лежим рядом на берегу, мы спим несколько часов, пока солнце не садится, а улица позади нас не затихает.
Значит, это любовь, думаю я.
Это Лукас, снаружи и изнутри, со мной.
И пусть теперь падает серый пепел.
Делайте, что пожелаете, Лорды. Я связана с чем-то большим, чем я сама.
Мое сердце больше не одиноко, и вам этого не уничтожить.
Даже вам.
К тому времени, когда я замечаю, что причал охвачен огнем, улицы уже заполнены колонистами, пытающимися что-то сделать. Когда мы выбираемся из-под деревянных обломков, я потуже натягиваю на себя саронг. Я краснею, пробираясь мимо встревоженных мужчин, которые выплескивают в огонь воду, ведро за ведром.
— Ты ведь знаешь, что это такое, да? — Лукас, говоря это, не смотрит мне в глаза. — Кто?
Я знаю.
Есть только один человек, которого настолько тревожит то, что я целовала Лукаса, что, лишь увидев это, он предал причал огню.
Возможно, мы не так уж раздельны, как нам казалось.
Мы поворачиваем за угол вдоль грязного канала, оставляя огонь позади.
Как только я засовываю книгу обратно в теплую куртку Фортиса, школьный гонг возвещает об ужине.
Фортис и Биби настолько заняты стопкой древних свитков — карт, связанных шелковыми шнурками, красными и золотыми, — что даже не выходят, чтобы присоединиться к нам.
И это тоже хорошо, потому что мой саронг грязный, мокрый и пахнет дымом, и Фортис вполне мог обратить на это внимание.
Сама я замечаю только потому, что об этом мне говорит Ро.
Он замечает все. В этом нет ничего нового. Как и в его чувствах ко мне… В его мыслях обо мне и о моих собственных чувствах.
Я знаю, что Ро видит все, видит, что Лукас держится рядом со мной, и даже ближе, чем обычно. Видит то, как наши руки задевают друг друга, когда мы идем по коридору, то, как моя рука стремится прикоснуться к Лукасу, как будто у нее есть на то собственные причины.
Видит, как встречаются наши взгляды, как вспыхивают наши щеки, как Лукаса тянет ко мне — сильно, как ни к кому другому, — и как меня тянет к Лукасу…
Любовь.
Вот что видит Ро.
Вот что это такое.
Она разбивает мое сердце, но я знаю, что сердце Ро она разбивает еще сильнее. И именно поэтому небо все еще пахнет дымом, даже теперь.
ПОМЕТКА: СРОЧНО
ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.
ФОРТИС ==› ДОК
Расшифровка — Журнал соединений, 02.04.2067
//соединение начато;
ФОРТИС: Как ты думаешь, есть ли какая-нибудь возможность того, что НУЛЛ — биологическое существо?;
ДОК: Едва ли, но утверждать трудно.;
ФОРТИС: Хм… Ну, подумай о том, как мы могли бы это выяснить. В любом случае такой подход возможен.;
ДОК: Согласен.;
ФОРТИС: И если у тебя есть свободные мощности, продолжай работать над возможными способами запутать НУЛЛА. Обмануть, сбить программу, взломать. Что угодно, что дало бы нам больше времени, пока они не добрались сюда и не отправили нас вслед за птицей додо.;
ДОК: Додо очаровательны. Вымершие, но очаровательные.;
ФОРТИС: Ты знаешь, что было не так с додо? Они не знали, что хищников нужно бояться. Я не собираюсь повторять их ошибку, ДОК.;
ДОК: Беру на заметку.;
//соединение закончено;
Глава 24
Ват пхра кео
— Нам бы следовало прогуляться пешком, — говорит Фортис.
Даже в слабом утреннем свете я вижу, как он сияет.
— Ты хочешь сказать, нам бы следовало поспать, — зевает Ро на заднем сиденье тук-тука.
— Нам нужно быть осторожнее, не привлекать к себе внимания, — продолжает Фортис.
Водяные буйволы перед ним — один розовато-белый, второй черный — тут же спотыкаются на пустой неровной улице, словно соглашаясь.
— Еще только светает. Какое внимание мы можем привлечь? — возражает Биби.
Лукас и Тима, зажатые по обе стороны необъятного одеяния Биби, выглядят так, словно они уж точно предпочли бы пешую прогулку.
Фортис округляет глаза:
— Меня весьма удивляет, что эти буйволы вообще могли сдвинуть тебя с места, Уильям. Может, тебе отказаться от кокосового молока и карри?
— А тебе, возможно, стоило бы есть побольше сладкого, друг мой. — Тук-тук накреняется, и Биби улыбается. — Приехали.
Перед нами, окруженный могучей стеной, возникает комплекс зданий — самых прекрасных и тщательно выстроенных, какие только мне приходилось видеть. Крыши с затейливой резьбой остроконечны, между ними вздымаются в небо золотые пики.
— Это ступы, — сообщает Биби, показывая на золотые башни, увенчанные шпилями. — Необыкновенно прекрасны. А это значит, что мы в Большом королевском дворце. Где мы находим ват. Ват Пхра Кео.
— Находим — что? — спрашивает Ро.
— Храм Изумрудного Будды.
— Только «изумруд» означает здесь цвет, а не камень, — сообщает Фортис. — Другими словами, просто зеленый. Зеленый, как нефрит или как твоя нефритовая девочка. Это начало. — Он подмигивает мне, и я буквально ощущаю резные нефритовые фигурки в моей нагрудной сумке.
Храм Изумрудного Будды. Найди нефритовую девочку.
Неужели она и в самом деле может быть так близко?
Улицы недолго остаются пустыми, они заполняются людьми еще до того, как встает солнце. Когда мы приближаемся к храму, шум толпы на улицах по другую сторону стен Большого королевского дворца уже невероятен. И даже в такой час все вокруг давит на меня: и жара, и люди, и каждая их мысль, и каждое их чувство. Я переполнена. Отчаяние и страстные желания заполняют воздух, наступают, напирают. Я слышу мысленные мольбы: «Мой сын болен, пожалуйста, исцели его», «Моя мать пропала, пожалуйста, верни ее»… Вся эта толпа явилась сюда, чтобы сделать подношения, попросить у Будды благословения… и они создают в моем сознании бешеный водоворот.
Потом я слышу голос у себя за спиной:
— Дыши, малышка… — Это Биби. — Их боль не твоя боль, — говорит он. — Скажи это. Возведи стену. Их боль не твоя боль. Не сегодня.
Я глубоко дышу и сосредоточиваюсь.
Не сегодня. Не я.
Я запоминаю это — и успокаиваюсь. По крайней мере, отчасти.
Прямо передо мной какая-то малышка держит поставленные друг на друга маленькие клетки, битком набитые крошечными мышами, она протягивает их нам.
— Что это значит? — спрашиваю я, показывая на дитя, и тут слышу, как Тима позади судорожно вздыхает.