Иду на свет
Шрифт:
И вроде бы давно должна бы быть готовой поговорить, но прошло уже две недели, а пока… Нет.
— Скучаешь?
Санта чуть ушла в себя, Аля это заметила. Толкнула легонько плечом, улыбнулась уже иначе — с сожалением, задала вопрос, который тоже мог бы разозлить, а у Санты вдруг сжимается горло. Ответить она боится — вдруг всхлипнет, но кивает, опуская взгляд.
Да. Скучает она очень.
Данила ей постоянно снится. Ей без него плохо. Когда видятся в офисе, становится понятно: ему без неё тоже.
Его хочется
Но Санта боится, что не пережитая обида будет сочиться из неё ядом, отравляя то прекрасное, что у них всё же есть — любовь.
Сначала ей нужно разобраться в себе и в своем отношении. Принять его чуть обновленным. Осознать, что вот так, скорее всего, он будет действовать всегда и во всем.
Что её просьба на кладбище не недооценивать — ни о чём. Ему вроде как виднее. А ей… Никак с этим не смириться, кажется…
— Но вообще, она, конечно, королева…
Новое замечание Али прозвучало неожиданно. Санта вскинула взгляд, чуть повернув голову.
Примерова смотрела перед собой, гордо приподняв подбородок. О ком рассуждает — понятно. И пусть прошли те самые чертовы две недели — Санте всё равно дико неприятно.
Рита в её представлении — не королева, а тупая курица, которой при случае она с радостью заехала бы чем-то тяжелым по голове.
— Дико уверенная в себе королева тупорылых схем. У которой ничего в итоге не получается…
Уточнение Альбины так отозвалось в душе у Санты, что она не сдержала улыбку. Поймала ответную Алину, приподняла бокал…
— Выпьем за это…
Предложила на выдохе, а после того, как звучит легкий звон стекла, сделала сразу несколько вкусных глотков залпом.
Место это — хорошее, проверенное. Утром плохо после алкоголя не будет, а вот вечером хорошо — вполне возможно.
Санте очень хотелось, чтобы немного отпустила серьезность. Чтобы по венам побежал пьяненький жар, чтобы самой стать чуть более легкомысленной, что ли.
Когда на сцену кто-то выйдет — вероятно даже потанцевать. Переключиться. Отпустить.
На сей раз ей уже даже не смелость нужна. Просто забыть бы обиду и наслаждаться жизнью.
В целом-то всё вроде бы хорошо.
Она в принципе была бы полной дурой, надейся, что Данила станет всем и всегда с ней делиться.
Поэтому вопрос здесь не столько к нему, сколько к себе и своём отношении. Жалко только, что его изменить — не так просто.
Новый год они с Данилой провели порознь. Мама, конечно, спрашивала, почему так, но Санта съехала на обтекаемое «изменились планы». В ответ на тяжелый вздох и тихое: «поругались?», долго смотрела, а потом пожала плечами… И не поделилась.
Возможно, разговор с мамой ускорил бы её условное «прощение» (условное потому, что Санта даже не уверена, что должна за что-то прощать), но был и другой вариант — Санта могла сильнее завестись. Сильнее же обидеться, рассказывая.
Этого уж точно не хотела.
За полчаса до того, как должны были пробить куранты, не сдержалась. Сердце было не на месте. К нему тянулось.
Ни
Поэтому Санта поднялась в спальню, закрылась, набрала…
Данила взял сразу. От произнесенного им «алло, Сант» у девушки даже голова закружилась. Она безумно соскучилась по нежности, которую источает его голос. Только для неё. И только наедине.
— С Новым годом…
Санта поздравила, Данила явно улыбнулся… И снова девичье сердце в клочья, но горько из-за того, что тяжесть не отпустила. Санта её чувствует.
— И тебя, малыш.
Тогда они говорили недолго, а под бой курантов Санта от всей души пожелала, чтобы у них с Данилой побыстрее прояснилось.
Потому что она его любит. Остальное — вроде как тлен.
— Мне повторите, пожалуйста. Сант, тебе тоже?
Санта снова зависла, и снова же вернулась в реальность после обращения Али.
К их столику подошел официант, смотрел с улыбкой вопросительно на неё…
— Да. Да, пожалуйста…
Санта не сразу поняла, что речь о коктейлях. Напиваться в хлам не собиралась, но третий — не критично. Пустые бокалы у них забрали. Не прошло и минуты — принесли новые.
— Я могу у тебя спросить о личном, Аль? — после того, как они сделали по глотку из новых, Санта задала вопрос, чуть щурясь. Конечно, готова была к отказу. И даже успела увидеть его во взгляде, но Альбина моргнула, вздохнула. Посмотрела снова, выпрямляясь на диванчике, расплываясь в улыбке и чуть склоняя голову…
— Только если не о том, как по версии Ритули больше всего любит Чернов. Лучше сама разбирайся. Экспериментируй там… Изучай глубже… Ну или глубже бери…
Альбина съязвила, Санта не выдержала, чуть покраснела, чуть рассмеялась, стукнула несколько раз по виску:
— Боже, дура какая… — намекнула на то, что кому-то неплохо сначала думать, а потом говорить.
Но на самом деле, не обиделась.
Аля расслабляет таким образом и себя, и её. Аля готова действительно о личном ответить…
— Ты специально тогда забеременела, чтобы…
Ходить вокруг да около Санта не стала бы. Спросила в лоб. У самой сердечко забилось быстрее, а у Али в глазах задумчивость. Дальше — усмешка, вздох. Рука тянется к бокалу, он же прижимается к губам…
— Специально. — И она признается в не самом благородном поступке в своей жизни. — Ну точнее не совсем. Я хотела забеременеть. Но я не спринцевалась, не изворачивалась, про таблетки не врала. Игнат сам заботился о безопасности секса. Это его осечка, не моя. Но я хотела ребенка. Дура была. Думала, что если я ему сына рожу, он бросит жену, которая родила дочек. Наследник же. Все дела. А он же повернут на ценности мальчиков… Я знала, что он хотел сына оба раза. Сам говорил. Это всё — очень сложно. Но одно могу сказать: сейчас я почти ни о чём не жалею. У меня есть Даня. Я никого в жизни так не полюблю, как его. А Игнат… Пусть на его совести будет…