Идущие на смерть
Шрифт:
Вадим не помнил ни его имени, ни прозвища. Зачем? Такие как он погибают одними из первых. Даже удивительно, что этот бой пережил. Для себя прозвал его Очкариком.
— Держи карман шире… Фашисты тоже сто лет назад надеялись на то, что ученые придумают абсолютное оружие и чем все это закончилось для них.
— Но мы не фашисты… — возразил Очкарик. — Мы на своей земле… защищаем…
— Только в этом и заключается отличие, — согласился Штырь. — В остальном все один к одному. А то, что ученые что-то придумают и это разом повернет китайскую армию вспять, так такая вероятность приближается к нулю и больше походит на голливудский сюжет третьесортного боевика, где главный герой
— Но что же нам тогда остается?!
— Подохнуть.
— Надо было китайцам отдать то, что они требовали… все равно оно нам без надобности, — вклинился в разговор очередной участник из числа пораженцев по кличке Слизняк.
Куликов хмуро взглянул на него. За подобные речи уже можно получить по шее от особистов и командир взвода вполне может получить за компанию, за то, что не пресек. Но Вадим не пресек. После таких потерь каждый человек на счету, чтобы кого-то из них расстреливать из-за пораженческих речей. Сами подохнут.
— Думаешь, китайцы на этом бы остановились? — только спросил Куликов.
— А что, им мало?
— Вопрос даже не в том, что им мало территории до Урала, а то, что нам будет мало оставленной нам по доброте душевной китайцев территории. Сто миллионов человек на европейской части России. Вряд ли мы бы смогли на ней прожить. Пахотных земель там почти нет. Весь юг – практически пустыня, где уже давно ничего не выращивают. На севере для земледелия, несмотря на глобальное потепление все же еще довольно холодно и болотисто. Остаются только центральные области, а их на сто миллионов не хватит, слишком уж эти земли истощены. Погодные условия тоже оставляют желать лучшего. Ведь неурожай на данной территории, что раньше компенсировался урожаем в других регионах, станет критичным. Так что вопрос о территориях от Урала и дальше на восток это вопрос не только выживания китайцев, но и нас самих. Я уже не говорю о том, что мы теряем всю сырьевую базу для промышленности. Газ, нефть, сталь, минералы и т. д. и т. п. все окажется в руках китайцев. Все это прикажешь у них покупать? А на что? Запасов золота надолго не хватит. Кроме того китайцам самим мало… Так что пройдет еще совсем немного времени и мы быстренько сократимся до каких-нибудь десяти-двадцати миллионов человек. Спросишь почему? Отвечу. Возникновение конфликтов неизбежно, ведь выселенным людям жить негде, работы тоже нет, а скученность всегда ведет к агрессии. Всегда найдется враг… все это нас подкосит. И стоит китайцам захотеть, а они захотят – в этом можно быть уверенным, ведь они в отличие от нас быстро восстановят и даже увеличат свою численность, то им даже напрягаться не придется, чтобы взять оставшуюся территорию в свои руки, а нас окончательно вывести под ноль. В итоге мы как народ, этнос просто исчезнем, точно мамонты. А те группки, что сумеют эмигрировать за бугор, быстро растворятся, причем сами же постараются вытравить из себя все русское, даже имена сменят. Были Иванами, а станут Эванами.
— Зачем?
— Чтобы каждый встречный и поперечный не тыкал в них пальцем и не говорил: вот еще один трусливый русский, который свою страну просрал, сбежал, вместо того чтобы защитить. Эти ублюдки даже сами постараются забыть, что они русские и детям своим не скажут, кто они, где их корни…
"Корни…" – эхом прозвучало в голове Вадима.
— Тебя послушать так просто удивляешься тому, что ты тут вообще делаешь. Говоришь прямо как какой-то политрук!
Бойцы согласно тихонько засмеялись. Куликов тоже усмехнулся, но с горечью, разом вспоминая все причины, что привели его в штрафбат.
— Тем не менее, это так. Можно, конечно, сказать, что я несколько перегибаю
— Нет, но что меняет эта война, наши жертвы, если исход заранее известен?!
— Ничего. Ну разве что мы заставим себя уважать и останемся в памяти других людей как народ бившийся до конца и не преклонивший колени перед врагом. А те, что успеют избежать гибели и осядут там за бугром, будут гордо говорить, что они русские, потому как сражались до конца с врагом в двадцать раз превосходившего их по численности. Да, они побеждены, но чести не уронили. А потомки не превратятся в Иванов родства не помнящих. Нет, они будут помнить кто они, откуда и кто лишил их Родины, и будут всячески бороться с врагом при помощи экономики, политики, даже диверсионно. И кто знает, может однажды они найдут способ вернуть ее себе.
— Какая глупость…
"Хм-м… раньше я тоже так же сказал бы, — подумал Вадим. — А сейчас… а сейчас я сам почти верю в то что сказал".
Слизняк еще хотел что-то добавить, но со стороны китайцев послышались странные звуки. Вадим сразу идентифицировал их: кто-то проверял работу динамиков ударом пальца по микрофону.
Штрафники тут же зашевелились, откладывая еду и хватая оружие, спешили к боевым постам.
— Что это китаезы еще придумали?
Бойцы напряженно вглядывались из-за укрытий в освещаемую осветительными ракетами темноту, но ничего разглядеть не могли.
Из динамиков тем временем донеслось на довольно чистом русском языке:
— Китайское командование, правительство и народ обращается к вам, коренным жителям Сибири, Севера и Кавказа!
— Пропаганда…
Вадим же вслушался более внимательно, но не к тому, что говорил оратор, а к голосу.
— Знакомый голос… где-то я его уже слышал… — прошептал Куликов, смутно припоминая, где именно он его слышал, а когда вспомнил, ничуть не удивился. Это определенно был тот самый старый знакомый, что его допрашивал в плену в Забайкалье.
— Русские, оккупировавшие ваши земли, заставляют вас воевать за себя, за то, чтобы ваша земля и дальше находилась под их властью! — продолжал ораторствовать китайский оратор. — Но мало того что они заставляют вас воевать за себя, так они же вам еще не доверяют и гонят на убой загоняя в штрафные подразделения! Они сознательно уничтожают вас, нашими руками, но поверьте, мы этого не хотим и постараемся избежать в дальнейшем! Ведь вы наши братья! А что касается народов Кавказа, по сути граждан Кавказкой Конфедерации, то к вам мы не имеем никаких претензий!
— Вот суки, а!
Куликов осторожно осмотрелся по сторонам. Уроженцы Кавказа переглядывались между собой и эти взгляды Вадиму чертовски сильно не понравились.
— Бурый…
— Что?
— Носороги…
— М-мать… — все правильно понял Бурый и незаметно передернул затвор автомата.
Его действие так же незаметно повторил Куликов. Сейчас могло произойти все что угодно, ведь кавказцы хотят вернуться к себе на историческую или правильнее сказать малую родину, и к этому лучше быть готовым.
— Переходите к нам, братья! И вы, граждане Кавказской Конфедерации тоже можете идти к нам. Мы обещаем, что сделаем все возможное чтобы вы попали домой к своим семьям: женам и детям!
Вадим спешно связался с ротным.
— Чего тебе, Партизан? — нервно отозвался ротный.
— Неплохо было бы, чтобы наш заградотряд к нам поближе подошел и одним своим присутствием удержал некоторые горячие головы от необдуманных шагов…
— Ты не один такой умный. Комбат этим уже занимается…
— Понял. Конец связи.