Идущие следом

Негатин Игорь

– Боже вас упаси!

– Вот и я так думаю, – кивнул Орландо и повернулся к графине: – Полагаю, что сверху замок выглядит ещё прекраснее. Жаль, что простым смертным не дано парить над землёй, подобно птицам и Ангелам Господним.

– Если вам это интересно, шевалье, то обязательно покажу свиток, на котором изображён план этой твердыни с пометками, сделанными рукой Рамигарта.

– С превеликим удовольствием, ваша светлость. Я почту за честь увидеть труды великого мастера, почитаемого далеко за пределами этих земель!

После

прибытия в замок и скромного ужина мы разошлись по предоставленным нам покоям. Признаться, дорога изрядно меня утомила, и я сразу отправился спать, проваливаясь в тяжёлый, лишённый сновидений сон…

Мне показалось, что едва смежил веки, как раздался стук в дверь, но судя по темноте, царившей в комнате, немного поспать мне всё же удалось. Вздохнув, я поднялся с кровати и, едва не засыпая на ходу, открыл дверь, чтобы увидеть недовольное лицо Орландо де Брега. В руках шевалье держал какой-то свиток, перевитый широкой пурпурной лентой, украшенной множеством сургучных печатей.

– Вы что, спите?! – нахмурился Орландо, словно подозревал меня в неких непотребных и совершенно непозволительных действах.

– Какой уж тут сон, – сказал я, стараясь хоть немного проснуться. – Среди ночи…

– Прекрасно! – проходя в комнату, сказал он. – В вашем возрасте излишний сон вреден.

– Как бы не так, – буркнул я и попытался не зевнуть.

Судя по одежде, шевалье ещё не ложился. Я вздохнул и хотел напомнить, что ночью, как бы это ни странно прозвучало для досточтимого шевалье, мирянам дано право наслаждаться отдыхом, а не разглядывать старинные рукописи, но… Как мудро подмечали древние: «Quod licet Iovi, non licet bovi!» – что позволено Юпитеру, не дозволено быку! Посему мне осталось лишь развести руками и промолчать.

– Смотрите, Жак, – произнёс шевалье и разложил на столе свиток, оформленный, надо заметить, весьма странным образом. Эта несообразность заключалась в более привычном для древних рукописей соположении графики и текста, называемом «Volumen».

План замка был исполнен с удивительным прилежанием и точностью, отличавшими труды старых мастеров, но, увы, безвозвратно утерянными нынешним поколением. Как ни прискорбно это признавать, но основательность прошлых лет исчезает, оставляя временам грядущим лишь суетливую небрежность!

– Признаться… – ещё не окончательно придя в себя, сказал я. – Выглядит прекрасно.

– Жак, не разочаровывайте меня! Полагал, что вы намного догадливее!

– Правда, не знаю, – произнёс я, слегка обиженный его замечанием.

Орландо усмехнулся и промолчал, давая возможность подумать. Ничего не оставалось, как вздохнуть и ещё раз осмотреть чертёж, пытаясь увидеть нечто такое, что могло привлечь его внимание. Не дождавшись от меня замечаний, он не выдержал и проворчал:

– Вам что, Жак де Тресс, отбили последние мозги? Не припомню, чтобы вам доставалось по голове.

– Напоминает перевёрнутый выпуклый четырёхугольник…

– Браво, не всё так плохо! Дальше!

– Простите, шевалье, но…

– Раздери вас дьявол! Вам не кажется странным, что одна из стен недопустимо длинна?

– Судя по всему, сие продиктовано особенностью земель, на которых построен замок.

– Неужели? Позволю усомниться в этих словах! – язвительным тоном заметил шевалье и ткнул пальцем в точку, которая выходила за пределы замка. – Вы и теперь ничего не видите?

– Ваш палец.

– Жак, это не палец, а некая точка на плане! Как и сторожевые башни!

– Если принять башни за некие точки. Чёрт бы побрал архитектора, который строит такие… – я не выдержал и зевнул. – Такие кривые замки.

– Не богохульствуйте, Жак де Тресс! Это вредно для вашего умственного здоровья, и без того ослабленного постоянными стычками!

– Если добавить сюда точку…

– То мы получим пятиугольник, в который, не преступая границ этой фигуры, можно вписать пентакль! – не выдержал шевалье.

– Но почему вы так уверены? – удивился я.

– Что мы видели, когда подъезжали к замку?

– Стадо овец и пастуха.

– Жак!

– Огонь на башне.

– Дьявольщина! Перечислите мне названия пяти концов пентакля.

– Вы говорили, что этот знак олицетворяет пять мировых элементов.

– Правильно. Какие именно? – не унимался де Брег.

– Огонь, воду, землю, воздух и эфир. Постойте, вы хотите сказать, что сторожевая башня указывает на одну из вершин пентакля?

– Путеводная! Значит, остальные символизируют землю, воду и воздух.

– Должна быть ещё и пятая.

– Означающая эфир, раздери вас дьявол, Жак де Тресс! Quinta essentia! Пятая сущность! Квинтэссенция замка, чтобы её черти взяли!

– Вы уверены в своих предположениях?

– Да, – заявил он и ткнул пальцем в чертёж. – Она должна быть именно здесь!

– Но что скрывается под этой «пятой» точкой?

– Жак, откуда мне знать?

– Судя по плану, там нет построек.

– Увы… – вздохнул де Брег и развёл руками. – Единственное, что приходит в голову, так это труды Аристотеля, который противопоставлял эфир четырём прочим стихиям.

– Орландо, не объясняет ли это появление в Баксвэре загадочных незнакомцев, которых вы считаете потомками древних богов?

– Вполне возможно. Иначе, мне трудно понять их интерес к этой тайне.

– Признаться, я бы не решился вставать на пути этих господ. Кем бы они ни были.

– Да, тут я, пожалуй, соглашусь, – хмыкнул шевалье и провёл рукой по лицу. – Встречи с ними не сулят ничего приятного, а беседовать они не желают.

– Но как вы объясните интерес святых отцов?

– Понятия не имею. Надо возвращаться в Баксвэр, тем более что мы и так задержались.