Идущий
Шрифт:
Дини шагнул вперёд с усилием. После второго шага он понял, что человек на траве не представляет для него угрозы. Если он ещё не был мёртв, смерть была близка к нему, как ни к кому другому. Против воли мальчик замер, вглядываясь в рану расширенными глазами. Он уже догадался, что этого человека убил тот жуткий гигант, нёсший его, Дини, пока не повстречался с другими жаждавшими завладеть мальчиком. Наверное, напал без предупреждения.
Человек на траве пошевелился и сделал вдох. Ущербный, коротенький вдох. Дини отпрянул. Его давний преследователь был ещё жив. Быть может, это продлится секунды, и странный мужчина
Дини всё стоял и смотрел, хотя нечто, вызывавшее тот прежний страх, вопило, требуя идти дальше.
Мужчина с жуткой раной на груди лежал с полуоткрытыми глазами, но мальчик мог поклясться, что тот ничего не видит. Его тело странно вибрировало, как если бы был сильный, порывистый ветер, заставлявший человека вздрагивать. Между тем, в лесу было безветренно. После минуты подобного созерцания Дини почувствовал, что человек борется за жизнь. Каким–то непостижимым образом Дини это почувствовал. Он не смог бы сказать, что именно делает мужчина, пытаясь остановить навалившуюся на него смерть, но, наклонившись к его лицу, мальчик уже не сомневался в этом.
Человек умирал, но и старухе с косой это давалось нелегко.
Дини оглянулся назад, снова посмотрел на человека у своих ног. Это был его преследователь, он жаждал похитить мальчика, для себя или для других, неважно. Но одновременно это был человек, умирающий человек, не от болезни, но всё же.
В лесу было тихо. Казалось, позади ничего не осталось, ни вооружённых людей, ни того гигантского урода, который непременно вернется. Невероятно, но Дини почувствовал несвоевременную сонливость. Хотелось лечь на траву рядом с умирающим и заснуть.
Дини встряхнулся. Уходи отсюда! Чего ты ждёшь?
Мальчик медленно, неуверенно сделал пару шагов вперёд. Остановился, глядя на своего преследователя. У того по–прежнему мелко дрожало тело. Дини хотел отвернуться и не смог. Его словно нечто держало на этом месте, и спустя какое–то время мальчик понял, что именно. Что–то внутри него никак не мирилось с тем, что мальчик уйдёт, оставив ещё живого человека умирать.
Да, это был враг, преследовавший Дини и получивший смертельную рану во время этого преследования. Но Дини, вылечивший стольких людей, видел сейчас происходящее несколько под иным углом. Возможно, виной тому был голос, продолжавший заполнять мозг. Этот голос в эти минуты превратился в независимого собеседника, вместившегося в сознании Дини одновременно с внутренним «я» мальчика. Голос настойчиво доказывал, что данный момент не имеет ничего общего с тем, что было раньше. Сейчас перед Дини был всего лишь незнакомый мужчина, чья жизнь медленно вытекала из тела вместе с кровью.
Почему–то Дини уже не видел образ отца, и голос, звучавший в голове, стал голосом постороннего человека. Это немного пугало. В некотором роде мальчик даже пытался спорить с ним. Конечно, он ничего не говорил, ни вслух, ни про себя, просто возникала мысль, улетавшая от источника, будто колечко дыма, и это тут же вызывало ответ.
Зачем помогать плохому человеку? Но ведь это человек, не важно какой. Ты уверен, что из тех, кого ты лечил, все были хорошими? Уверен, что среди них не было тех, кто в своей жизни воровал, кого–то бил, кому–то лгал? Уверен? Или даже совершал убийство?
Дини, конечно, не был в этом уверен. Более того, даже его неопытная, непосредственная душа, знала, что всё наоборот. Он подумал о том, что надо торопиться или его схватят, и ответ снова не заставил себя ждать.
Но раньше, встретив того, кто нуждался в помощи, ты не думал о том, что надо торопиться, ты просто лечил, хотя каждый последующий час лишь увеличивал шансы твоих преследователей.
Дини замер, обескураженный. Замечание не было подавляющим, наоборот оно как бы расширяло горизонт. И всё–таки его разум, подпитываемый не до конца заглушенным страхом, возразил: тогда было другое. Непосредственная опасность не грозила. Дини просто шёл, по дороге творя то, что было в его силах. Теперь же, занявшись этим человеком, Дини рискует, что тот станет последним, кому доведётся помочь.
Откуда эта уверенность? Ты в силах заглянуть дальше, чем на пару часов своей жизни?
Дини согласился, что нет.
Это равносильно тому, чтобы пройти мимо больного в какой–нибудь деревне, говоря себе, что, оторвавшись от погони на много дней, в каких–нибудь иных краях ты вылечишь гораздо больше людей. Делай то, что можешь, сейчас, а не когда–нибудь.
Будто подталкиваемый этим голосом, мальчик шагнул к мужчине. Снова остановился. Он ведь лечил больных, не смертельно раненых. Он ни разу не пробовал сделать того, к чему нечто толкало его прямо сейчас. Разве у него получится? Долгая болезнь, какой бы опасной она не была, не то же самое, что рана нанесённая умышленно.
Когда–то ты впервые вылечил обычного больного, шелестел голос. Ты просто помогал телу другого человека справиться с собой. И не важно, какого рода помощь ему нужна.
Ты просто попробуй. И не думай о том, получится у тебя или нет.
Дини огляделся по сторонам и опустился рядом с мужчиной в тёмном длинном плаще.
Уд шагал широко и быстро, но старался делать это бесшумно. Не потому, что опасался преждевременно обнаружить себя, так он легче улавливал посторонние звуки.
Полоса болота была приличной, и мальчишка мог податься в разных направлениях. Конечно, в конце концов, убедившись, что в тупике, он остановится, и Уд обнаружит его, но, чем быстрее это произойдёт, тем лучше.
Старое доброе чутьё подсказывало ему, что где–то недалеко снова возникли какие–то люди. Скорее всего, местные жители, но уверенности не было. Кто его знает, не состояла ли группа, посланная Лерхом, из большего числа разбойников. И хотя Уд мог поклясться, что остальные — такие же всевдовоины, ему не хотелось бы снова устраивать стычку, пусть даже он всё равно выйдет победителем.
На месте стычки, не желая терять времени, Уд не собрал стрелы. В любом случае ему возвращаться тем же путём, и тогда он обязательно это сделает. По его стрелам, если, конечно, их найдут, опытная ищейка, работающая на Правителя, сможет узнать, что в деле замешан талх. Этого нельзя допустить, раз уж имеется время избавиться от следов.
Уд продвигался вперёд, чувствуя запах непроходимой трясины, и его начало беспокоить, что он не слышит никаких звуков, издаваемых мальчиком. Ребёнок должен оказаться тут давно. Искать путь, издавая плеск, может быть, даже плач, хоть какой–то шум. Ничего этого не происходило.