Идущий
Шрифт:
— Что, строишь из себя героя? — произнёс он. — Ты можешь попытаться убежать. Кто знает, вдруг нам будет лень за тобой гнаться?
Его голос, как нечто чувствительное извне, заставил мальчика, наконец, очнуться. Ребёнок застонал, попытался найти точку опоры. Уд, придерживая его, позволил ногам мальчика ощутить землю. К сожалению, ребёнка надо привести в чувство. С мальчиком на руках сражаться неудобно, кроме того, его могут ранить. Оставить его лежащим на земле, значит, лишить себя возможности перемещаться и маневрировать. Чтобы победить в предстоящей стычке, ничто не должно Уда сдерживать. По–своему усмотрению
Талх незаметным движением поднёс к ноздрям мальчика нюхательную соль. Ребёнок негромко вскрикнул, но средство уже привело его в чувство. Уд слегка пихнул его назад и прошептал:
— Иди туда. Скоро я вернусь за тобой. И не вздумай прятаться.
Мальчик оглянулся, заметил вооружённых людей, и ему не пришлось повторять дважды. Уд посмотрел ему вслед. Талх рисковал, но иные варианты казались ему менее надёжными. К счастью, позади были болота, и мальчик не сможет сбежать.
Кроме того, отход мальчика был на руку Уду в смысле стычки.
Морон, жадно глядя на ребёнка, подался вперёд, но встретившись взглядом с Удом, замер. Однако его напарник не остановился, что уже лишило разбойников ровной линии нападения.
И тогда, наконец, талх выхватил арбалет.
Драго время от времени позволял себе небольшой глоток воздуха, но в основном лежал неподвижно, волевыми усилиями пытаясь остановить кровь. Однако жидкость, несущая в себе регулятор жизни, постепенно покидала тело монаха.
Когда перед внутренним взором мутнело, Драго делал несколько глотков подряд, что усиливало поток выступающей крови. Если бы он остановил её, у него бы появился шанс. Шанс заставить рану уменьшится в объёме.
В какой–то момент Драго почувствовал, что ему это, кажется, удаётся. Но удача оказалась дорого оплачена. Монах обессилил. Реальность снова стала удаляться, как неверная подружка, решившая, что с него толку уже не будет. Появились галлюцинации. Вместе с ними пришли вопросы, которые его мозг оставлял на потом. Почему–то они выглядели простыми, несложными. И такими же казались ответы на них. Однако монаху нужно было сосредотачиваться на затягивании раны.
Несмотря на это перед глазами возник урод с бородавками на лице, и Драго не мог с уверенностью сказать, кажется ему или предатель–талх вернулся. Снова он что–то говорил, и хотя Драго его не слышал, в мозгу всплывала старая фраза, брошенная подлым убийцей.
Вакцина из крови мальчика. Урод говорил что–то про вакцину. Что–то, что её не хватит на всех. И что…дело вообще не в вакцине. Тогда в чём?
Драго, будто раздваиваясь, осознал, что ему надо выкинуть мысли из головы, все без исключения, поймать частицу небытия, только так он сможет помочь собственному организму справиться с чудовищной раной, только так. И в то же время он понял, что вот–вот проникнет в некий смысл скрытых вещей, что оставались для него невидимыми, наверное, по причине того, что в Совете Ордена ему сказали далеко не всё. Если вообще что–то из сказанного являлось правдой.
Драго будто стоял у двух тёмных ям, спрашивая себя, в какой из них дно достаточно близко, чтобы не переломать ноги. С одной стороны, узнав некоторые ответы, он мог не воспользоваться ими, попросту умерев. С другой стороны подобное состояние, в котором он мог открыть истинное значение происходящего, вряд ли когда–нибудь повторится.
Он не знал, сколько шла эта внутренняя борьба. Может, минуты, а может, это не заняло и секунды, в его состоянии время стало эфемерным. Так или иначе, он выбрал жизнь, ведь истину без жизни он не сможет переработать. Тем не менее, прежде чем сознание, очищенное от помех, замерло, Драго успел почувствовать, что обречён. Его собственных усилий не хватит на то, чтобы стянуть края раны.
Цепь, надвигавшаяся на талха, замерла, словно напоролась на непреодолимое препятствие. Появление в руках Уда арбалета удивило его противников настолько, что можно было говорить о шоке.
Это был ещё один момент, на который рассчитывал Уд.
Пока они смотрели на приспособление в его руках, талх вложил стрелу и выпустил её в человека рядом с предводителем. Тот захрипел, схватился за древко стрелы, торчащей из шеи. Накренился, как подрубленное дерево, но не падал ещё с минуту, хотя изо рта ленивым потоком выступала кровь.
Уд выбрал его первой жертвой, посчитав его самым опасным из разбойников. Плюс арбалет был направлен именно в него, а талх хотел добиться как можно большего, прежде чем остальные начнут действовать. Оказалось, Уд слегка ошибся, ничего непоправимого, однако это было так.
Человек с арбалетом тут же упал на землю, лишив тем самым Уда возможности вслед за первой жертвой, уложить и его. Это напоминало обученного воина, и талх решил, что к Лерху человек с арбалетом попал из воинов Правителя. Такое иногда случалось, и гвардейцы сбегали, хотя официальная пропаганда это напрочь отрицала. Именно его надо было убить первым. К счастью, стрела не была вложена в арбалет противника, и Уд успел выстрелить в одного из тех, что находились справа. Этого талх убил наповал — стрела пробила грудь в области сердца.
После чего Уду пришлось отскочить в сторону к ближайшему дереву. И вовремя. Стрела просвистела в том месте, где талх только что находился. Следующая вонзилась в ствол на уровне головы талха. Уд оскалился, присел и выстрелил в того, что находился с Мороном слева. Тот уже мчался к талху, выставив перед собой меч, и лицо выражало крайнюю свирепость. Разбойнику пробило живот и отбросило в сторону, как тряпичную куклу, какие делали юным баронам для получения первых навыков в фехтовании.
Морон приник к земле и попятился. При желании Уд, потратив время на прицеливание, мог его достать, но ему надо было исходить из практических соображений и стрелять в тех, кто представлял существенную опасность. Пока он расправлялся с напарником Морона, разбойник с арбалетом перекатился, сменив позицию, и очередная стрела царапнула Уду плечо. Талх метнулся к соседнему дереву, с более широким стволом.
Предводитель группы что–то кричал, мечась на открытом месте, и талху показалось, что успокаивать в первую очередь надо его самого. В ствол дерева одна за другой вонзились две стрелы. Вооружённый арбалетом держал Уда на прицеле, не позволяя ему действовать свободно. Предводитель тем временем подбирался к дереву всё ближе. Он оглянулся, ошеломлённый, что поддержки практически нет, заметил отползающего Морона и заорал:
— Морон, вепрь тебя раздери! Ты куда?! Назад! Или я скормлю тебя оголодавшим псам!