Идя сквозь огонь
Шрифт:
Преобразились, готовясь к бою и сами миличане. Не имея возможность купить доспехи, они собрали их сами из предметов обихода.
На головах у большинства кметов красовались шлемы, в коих угадывались очертания бадей и ведер с вырезами для лиц.
Те, кто думал биться оружием одной руки, обзавелись щитами из днищ бочек и лоханей с прибитыми к оборотной стороне ремнями.
Их собратья, намеревавшиеся действовать косой, вилами или цепом, требующими свободы обеих рук, вешали на грудь доски или даже корыта.
Какой-нибудь надменный шляхтич при виде сего войска, разразился бы презрительным смехом. Но Дмитрий ведал: каждый кусок дерева или жести может спасти чью-то жизнь, и сам помогал крестьянам мастерить доспехи из подручных средств.
Незаменимым помощником в сем деле ему стал бородач, первым согласившийся выступить против Радзивила.
Будучи деревенским кузнецом, он быстро и умело перековывал мирные орудия труда на совни и алебарды, коим предстояло крушить непобедимую конницу самозванца.
С рассветом приготовления к обороне завершились и Бутурлин вздохнул с облегчением. Они как раз уложились в отпущенный срок.
Но отдыхать было рано. Сердце Дмитрия ускорило бег, едва он увидал надвигающееся с востока войско Радзивила.
Его конница неторопливо шла плотными рядами, готовая в любой миг обрушиться на врага сокрушительным железным клином.
Княжич, выступавший на челе дружины, был закован в миланские латы. Справа от него ехал Махрюта, коего Бутурлин узнал по рыжей бороде, выступавшей из-под личины шлема.
Слева шествовали невысокий муж в турецком доспехе и татарский мурза с пучком конских волос на шлеме. За ним черной тучей клубилась татарская сотня, ощетиненная стрелами и клинками.
В трех сотнях шагов от деревни войско встало как вкопанное, изумленно созерцая выросшую за ночь засеку. Казалось, горделивым воякам было невдомек, как неопытные в крепостном деле мужики способны были выстроить такое диво.
— Что скажешь, княжич? — обратился к Владиславу Демир-Ага. — Я же говорил тебе, что миличане нашли себе покровителя! Лишь искушенный в фортификации муж мог возвести сие укрепление!
— Кто же он? — надменно подбоченился в седле Радзивил. — Любопытно было бы потолковать с ним!
— К чему толковать, господин? — кровожадно ухмыльнулся, подняв личину шлема, Махрюта. — Зарезать шельмеца, и все тут!
— Недурная мысль, — согласился с ним турок, — но для начала с ним нужно встретиться!
— Я и сам так мыслю, — кивнул советнику княжич. — Хотелось бы поглядеть на безумца, осмелившегося встать на моем пути!
Велите горнисту трубить вызов парламентеров. Мы нынче же отправимся на переговоры с каштеляном Милицы!..
Бутурлин был немало удивлен, когда над вражеским войском пропела труба. Спутать ее мелодию с другой было невозможно. Это был вызов на переговоры.
— Что еще задумал Радзивил? — проворчал, потирая подбородок, Щерба.
— Хочет с нами толковать! — откликнулся Дмитрий. — Любопытно, что он нам скажет?
— Ничего такого, что пришлось бы тебе по нраву! — хмуро усмехнулся казак. — Боюсь, он хочет выманить тебя из Милицы, дабы обезглавить наше войско!
— Поглядим… — задумчиво промолвил Бутурлин. — Может, мне удастся отговорить его от штурма веси!
— Рискуешь, боярин! — покачал головой казачий атаман. — Что ж, раз тебя не отговорить от сей затеи, придется мне идти с тобой!
— Если княжич поведет себя честно, бояться нам нечего, — пожал плечами московит, — он слишком верит в свою силу и не станет опускаться до убийства послов!
— Блажен, кто верует! — шумно вздохнул Щерба. — Ладно, слово не воробей… Поедем на переговоры вместе!
Тем временем от неприятельского войска отделился всадник с белым полотнищем на древке. Выехав на середину поля, разделяющего противников, он воткнул стяг подтоком в землю, обозначив место грядущей встречи, и вновь протрубил в рог, скликая миличан на переговоры.
В выстроенной крестьянами засеке Дмитрий велел оставить брешь, способную пропускать за раз лишь одного конника.
Если бы враг пошел на приступ, ее легко было заделать, вставив в гнезда из камней пару-тройку бревен. Ныне же узкий проход в укреплении давал возможность московиту и его спутникам выехать за пределы веси.
Кроме Щербы, вместе боярином на переговоры отправился Северин. Как и положено посланникам, все трое были безоружны, однако не преминули надеть доспехи. Дмитрий и казак облачились в кольчуги, бывший же городской ратник — в самодельный куяк, обшитый дощечками и жестью.
Видя приближение миличан к условленному месту, Радзивил двинулся им навстречу, сопровождаемый Демиром-Агой и Махрютой. Как и посланники веси, они оставили в стане мечи, но снять доспехи не пожелали.
— Кто такие будете? — надменно подбоченясь, обратился к московиту Радзивил. — Положим, сей чубатый изменник мне ведом. А вас двоих я вижу впервые!
— Стольник Великого Московского Князя, боярин Бутурлин! — представился Дмитрий, учтиво склонив голову. — А это — защитник Милицы, ратник Северин!
Лицо княжича исказилось в изумленной гримасе. Он ждал встречи с кем угодно, но только не с человеком, ставшим его главной помехой на пути к браку с княжной Корибут.
На какой-то миг Владислав растерялся. Сколь долго он грезил о расправе над ненавистным московитом и вот теперь, когда тот совсем рядом, у него под рукой нет ни меча, ни кинжала…
— И что здесь делает стольник Московского Владыки? — справившись с замешательством, вопросил он Бутурлина. — Ужели чаяния Великого Князя распространились и на Литву?