Иерусалим
Шрифт:
Гертруда не отнимала своей руки от руки Бу; его охватило неизъяснимое блаженство, и он почувствовал, что может выполнить все самое невероятное, чтобы доставить ей удовольствие. Ему казалось, что он рассказывает ребенку страшную сказку, и его самого забавляло украшать свой рассказ всевозможными приключениями. «Я должен рассказать ей как можно больше занимательного, — подумал он. — Ее это может развлечь, а потом, когда дойдет до дела, я что-нибудь придумаю».
— Да, а потом я выйду на большую площадь, на яркий солнечный свет, — продолжал он, — и знаешь, в первую минуту я забуду
— Что же с тобой вдруг случится? — спросила Гертруда, улыбаясь ему.
— Со мной ничего не случится, — отвечал Бу с полной уверенностью. — Просто вокруг меня все станет вдруг таким светлым, прекрасным и радостным в сравнении с темными улицами, по которым я шел, что мне захочется только стоять и любоваться. На этой площади высится прекрасная мечеть Омара, окруженная павильонами, арками, лестницами и колодцами. Сколько воспоминаний! Когда я подумаю о том, что стою на месте древнего иудейского храма, мне захочется, чтобы огромные мраморные плиты заговорили и рассказали мне обо всем, что здесь происходило.
— Ведь это опасно, вот так стоять и с удивлением разглядывать мечеть, — сказала больная.
«Гертруде хочется, чтобы я поскорее вернулся с водой, — подумал Бу. — Удивительно, с каким волнением она следит за мной, как будто я и вправду иду к райскому колодцу».
Бу так увлекся своим рассказом, что, казалось, ясно видит перед собой площадь с мечетью и наяву переживает приключения, о которых рассказывает.
— Да я и не собираюсь задерживаться там надолго, — сказал он. — Я пройду мимо мечети Омара и высоких темных кипарисов, которые растут с южной стороны, мимо большого водоема, который, по преданию, был прежде морем перед дворцом Соломона. Всюду мне будут попадаться люди, лежащие на камнях под лучами палящего солнца. Тут играют дети, там спят лентяи, а дальше на земле сидит дервиш с учениками. Во время беседы он раскачивается взад и вперед, и, когда я его увижу, то невольно подумаю: вот так же, вероятно, сидел здесь некогда перед храмом Христос, наставляя Своих учеников. И стоит мне подумать об этом, как дервиш поднимет голову и взглянет на меня. Сама понимаешь, как сильно я испугаюсь его больших черных глаз, видящих человека насквозь.
— Только бы он не заметил, что ты не настоящий водонос, — сказала Гертруда.
— Ах, нет, его, по-видимому, совсем не удивит мой облик. Пройдя несколько шагов, я наткнусь на настоящих водоносов, которые, у колодца черпают воду. Они окликнут меня, я оглянусь и сделаю им знак, что должен идти в мечеть. Тогда они оставят меня в покое.
— Вот ужас будет, если они заметят, что ты не мусульманин.
— Я обернусь еще раз, но они уже встанут ко мне спиной, болтая между собой.
— Они, вероятно, увидели что-нибудь поинтереснее, чем ты?
— Да, наверное. Наконец я доберусь до старой мечети Эль-Аска, в которой находится райский колодец, — сказал Бу. — Я пройду мимо двух колонн у входа, которые стоят так близко одна к другой, что, по преданию, только праведник может пройти между ними. Да, скажу я себе, сегодня, когда я пришел воровать воду, мне не стоит и пытаться пройти между ними.
—
Гертруда смотрела на него в радостном ожидании. У нее был такой сильный жар, что она не могла отличить действительность от фантазии, и ей казалось, что Бу действительно идет к райскому колодцу за водой.
— Я сниму обувь и войду в мечеть Эль-Аска, — продолжал Бу.
Он не сомневался, что с легкостью придумает захватывающее продолжение своих приключений, но его пугала мысль, как же, в конце концов, сказать Гертруде, что в действительности он не сможет достать ей воды.
— Когда я войду, то сразу увижу слева колодец, окруженный колоннами. Спустить в него на веревке ведро и зачерпнуть воды, — будет делом одной минуты. И знаешь, вода в колодце будет такая чистая и прозрачная! «Когда Гертруда увидит эту воду и отведает ее, она сразу выздоровеет», — подумаю я, вытаскивая ведро наверх.
— Ах, только бы ты поскорей вернулся домой, — сказала Гертруда.
— Знаешь, — продолжал Бу, — теперь я буду не так спокоен, как по дороге сюда. Теперь, когда вода уже у меня в руках, я начинаю бояться, что ее у меня отнимут. И когда я поворачиваюсь, чтобы идти к дверям, мне становится еще страшнее, потому что я слышу крики и шум.
— Ах, что же такое случилось? — спросила Гертруда, и Бу увидел, что она побледнела от страха. Фантазия его уже разыгралась, и он воскликнул:
— Что случилось? Сейчас я тебе расскажу! Весь Иерусалим восстал против меня. — Он затаил дыхание, чтобы лучше изобразить смятение и страх, и потом продолжал. — Да, все те, кто равнодушно загорал на камнях, стоят теперь, громко крича, перед мечетью Эль-Аска. На их крики со всех сторон собираются люди. Из мечети Омара выбегает старший мулла в большой чалме и лисьей шубе. Изо всех переулков сбегаются дети, а бездельники и воры, которые валялись на камнях и спали, заслышав шум, спешат узнать, что произошло. Вокруг меня, громко крича, толпятся люди с грозно поднятыми кулаками. Перед моими глазами мелькают темные полосатые плащи, развевающиеся одежды, красные пояса и желтые туфли, валяющиеся по полу.
Рассказывая это, Бу взглянул на Гертруду. Она слушала с напряженным вниманием, и, не прерывая его ни единым вопросом, даже слегка приподнялась на подушках от волнения.
— Я, разумеется, не пойму ни словечка, — продолжал Бу, — но догадаюсь, что они пришли в ярость от того, что христианин осмелился набрать воды из их колодца.
Бледная, как полотно, откинулась Гертруда на подушки.
— Да, теперь я понимаю, что ты не сможешь принести мне никакой воды, — едва слышно прошептала она.
«Да, это совсем нелегко, — подумал Бу, но, увидев ее волнение, снова воспрял духом. — Похоже, мне все-таки придется сделать так, чтобы добыть для Гертруды воды из колодца», — подумал он.
— И они отнимут у тебя воду? — спросила Гертруда.
— Нет, сначала они будут кричать все разом, потому что сами не знают, чего хотят.
Тут Бу остановился, потому что еще не придумал, как повернется его история дальше. Тут ему на помощь пришла сама Гертруда.