Иерусалим
Шрифт:
— Нет, я приехал не поэтому.
Карин немного помолчала, прежде чем продолжить свои расспросы; потом она робко и нерешительно спросила, как бы опасаясь ответа, какой она могла услышать:
— О нас в деревне, наверное, никто уже и не вспоминает?
На это Ингмар ответил в каком-то замешательстве:
— Теперь, во всяком случае, о вас горюют меньше, чем сначала, — сказал он.
— Так о нас горевали? Я думала, все вздохнут с облегчением, когда мы уедем.
—
Карин медленно продолжала свои расспросы:
— Так, значит, Борс Берит больше всех горевала о нас?
— О, нет, — резко ответил Ингмар, — был человек, который каждый вечер осенью, как только начинало темнеть, подъезжал на лодке к учительскому дому и, выйдя на берег, садился на камень, на котором всегда сидела Гертруда, любуясь на закат.
Карин подумала, что теперь ей ясно, отчего так состарился Ингмар, и поспешила сменить тему.
— Пока ты в отъезде, за усадьбой смотрит твоя жена? — спросила она.
— Да, — ответил Ингмар.
— Она хорошая хозяйка?
— Да, — снова ответил Ингмар.
Карин теребила фартук, не решаясь продолжать разговор.
Теперь она вспомнила рассказы сестер, что Ингмар живет не в ладу с женой.
— У вас есть дети? — наконец спросила она.
— Нет, у нас нет детей, — ответил Ингмар.
Карин почувствовала себя совершенно беспомощной; она сидела и молча разглаживала свой фартук. Ей не хотелось прямо спрашивать Ингмара, зачем он приехал, — это было не в обычаях людей из Ингмарсгорда, но Ингмар сам пришел на помощь.
— Барбу и я решили развестись, — произнес он резко.
Карин вздрогнула; она сразу почувствовала себя хозяйкой Ингмарсгорда. В ней разом возродились все ее прежние взгляды и чувства.
— Упаси тебя Бог! — воскликнула она. — В нашем роду еще никто не разводился.
— Дело уже начато, — сказал Ингмар, — на осеннем слушании мы получили предварительный развод на год, а когда год пройдет, мы разведемся окончательно.
— Чем она тебе не угодила? — спросила Карин. — Тебе не найти жены богаче и красивее ее.
— Я ничего не имею против нее, — уклончиво сказал Ингмар.
— Так это она хочет развестись с тобой?
— Да, — ответил Ингмар, — это она требует развода.
— Если бы ты обращался с ней, как следует, она не потребовала бы развода, — горячо произнесла Карин.
Она с силой оперлась на ручки кресла, — она была очень рассержена.
— Хорошо, что отец и Хальвор умерли, и им не придется этого видеть, — сказала она.
— Да, хорошо всем тем, кто уже умер, — сказал Ингмар.
— И теперь ты приехал сюда ради Гертруды! — воскликнула Карин.
Ингмар, не отвечая, опустил голову.
— Меня не удивляет, что тебе стыдно, — произнесла сестра.
— Мне было стыдно в тот день, когда продали Ингмарсгорд.
— А ты не подумал о том, что будут говорить люди, когда узнают, что ты приехал свататься за другую, не разведясь еще окончательно с первой женой?
— Нельзя было терять времени, — тихо произнес Ингмар. — Я должен был приехать, чтобы увезти с собой Гертруду; мы получили письмо, в котором говорилось, что она близка к сумасшествию.
— О, об этом тебе нечего было беспокоиться, — живо возразила Карин, — здесь есть люди, которые сумеют позаботиться о ней лучше, чем ты.
Они оба помолчали, потом Ингмар поднялся с места.
— Я не ждал, что так кончится наш разговор, — сказал он с таким достоинством, что Карин невольно почувствовала к нему такое же уважение, какое она питала к отцу.
— Я поступил очень несправедливо с Гертрудой и со Стормами, которые заменили мне отца и мать, и я думал, ты поможешь мне загладить это.
— К первому несправедливому поступку ты хочешь присоединить еще второй, бросая свою законную жену, — Карин старалась злыми словами поддержать свой гнев, так как явно чувствовала, что начинает сочувствовать Ингмару.
Ингмар ничего не ответил ей на упоминание о жене и только сказал:
— Я думал, ты порадуешься тому, что я хочу следовать Божьему пути.
— Неужели я должна радоваться, что ты бросаешь дом и жену, чтобы бежать за своей возлюбленной?
Ингмар тихо направился к двери. Он выглядел усталым и расстроенным, но не выказывал ни малейших признаков гнева; нет, он совсем не был похож на человека, охваченного великой любовью.
— Если бы Хальвор был жив, он бы посоветовал тебе ехать домой и помириться с женой, — уж это я знаю наверняка, — сказала Карин.
— Я совершенно перестал следовать пути людей, — возразил Ингмар.
Теперь и Карин поднялась с места; она опять рассердилась при словах Ингмара, что он следует Божьему пути.
— Я не думаю, чтобы Гертруда питала к тебе те же чувства, что прежде, — сказала она.
— Да, я знаю, что у вас в колонии никто не думает о замужестве, — сказал Ингмар, — но я все-таки попытаюсь уговорить ее.