Иерусалимский покер
Шрифт:
Неужели он правда нашел тайное захоронение фараонов?
Ну конечно, нашел, сказал Менелик Зивар. Он был настолько взбудоражен, что даже сел в своем саркофаге, дабы с помощью увеличительного стекла как следует изучить руку. В последний раз старый ученый поднимался с подушек четырнадцатью годами раньше, когда начал читать Мученику труды Стронгбоу.
Если быть точным, продолжал Зивар, это рука третьестепенной наложницы фараона по имени Джер. Слышал когда-нибудь? Нет? Не важно, он был просто пьяный болван. Эта гробница стала усыпальницей Озириса во время XVIII династии, и с тех пор тысячи людей проходили мимо той кирпичной стены, где ты нашел руку, и даже не подозревали, что она там. Кто был твоим клиентом, кстати?
Итальянка.
Грузная и толстая?
Очень.
С огромными ягодицами?
Да.
Со средиземноморскими предпочтениями?
Да.
И тебе пришлось держаться, чтобы эта массивная задница не сшибла тебя с ног? Твой кулак пробил кирпичную стену? И ты нашел руку наложницы?
Да.
Менелик Зивар кивнул и засмеялся.
Я так и представляю себе заголовок в научном журнале. Вообрази, таким впечатляющим шрифтом:
Что ж, остается только поздравить эту итальянку. Она доказала правильность моей теории.
Да?
Ну конечно. Видишь ли, мумии Джера и его женщин так никто и не обнаружил. Больше усыпальница Озириса нас не интересует. А интересует нас то, что около тысяча трехсотого года до нашей эры разграбление могил стало серьезной проблемой и жрецам пришлось действовать. Без мумии фараон не бог, он ничто. И вот они собрали все мумии, какие только смогли, и перезахоронили в тайной усыпальнице. Ее выкопали напротив Фив, как раз там и живут наши пропавшие мумии. Такая у меня была теория, и вот видишь, она подтвердилась.
Но что рука наложницы делала там отдельно от тела?
Ждала итальянскую толстуху, чтобы она постонала и побрыкалась в лунном свете. Для истории. В тысяча трехсотом году до нашей эры верховные жрецы предприняли все возможные меры предосторожности. Знаешь, когда они убивали рабочих, строивших усыпальницу, процесс жертвоприношения сопровождался ритуальными песнями. Но все равно, какой-то смышленый кладбищенский вор, видимо, узнал о новой тайной гробнице. Он как раз удирал с награбленным, когда жрецы несколько удивили его своим появлением. Он поспешно запихал руку наложницы в отверстие и заложил кирпичом – наверное, думал вернуться, но был убит на месте. И тайна осталась тайной еще на три тысячелетия, пока твоя итальянка не оказалась с нею лицом к лицу и не открыла ее нам.
Утомленный и взбудораженный, Зивар опустился на подушки и скрестил руку наложницы и увеличительное стекло у себя на груди.
Теперь слушай. Если мои расчеты верны, в этой усыпальнице должно быть не меньше тридцати трех фараонов, не считая женщин, слуг и кошек. Короче, самое большое известное хранилище мумий.
Он прикрыл глаза.
Какое открытие. Какое завершение моей карьеры. Теперь слушай внимательно, Каир. Я хочу, чтобы ты вернулся туда один – и побыстрее. Начинай копать сразу за тем отверстием, где нашел руку. Там должен быть подземный ход, ведущий в тайную усыпальницу. Нет, только подумай, тридцать три фараона. Мне придется много попутешествовать по разным эпохам. Эта толстуха-итальянка даже и не подозревает, какой вклад в изучение древней истории внесут ее анальные аппетиты.
Конечно, не подозревает, пробормотал Каир. Даже наоборот.
Почему ты это сказал?
Она мне подарила кое-что. Обезьяну.
Менелик Зивар открыл глаза. Казалось, он был разочарован.
Обезьянку? И ты позволяешь итальянке дарить тебе, африканцу, обезьяну? Так она оценивает твои способности? А мне казалось, у тебя есть чувство собственного достоинства.
Обезьянку-альбиноса, самца, весело добавил Каир. Он совершенно белый, за исключением гениталий цвета морской волны. Он умеет выделывать штуки – сворачивается на плече в маленький комок белого меха, притворяется, что спит, прячет голову и хвост так, что нельзя догадаться, что это за зверь. Но если прошепчешь его имя, он вскакивает и сразу приступает к делу.
И что он делает?
Энергично дрочит. И обеими руками, ни больше ни меньше. Впечатляющее зрелище.
Менелик Зивар сухо улыбнулся.
И как же его зовут, этого веселого паренька?
Бонго.
Старый ученый фыркнул со дна саркофага.
Что ж, Бонго, может быть, и прелесть, Каир, но все равно тебе нужна другая работа. Теперь я убежден в этом больше, чем когда-либо. Ты просто несерьезно относишься к жизни.
Менелик Зивар многозначительно кивнул и прикрыл глаза. И как толстуха-итальянка под луной, немедленно захрапел.
Темной ночью, убедившись, что у гробницы никого нет, Каир Мученик отодрал от стены верхний слой кирпичей и принялся копать. Через несколько футов лопатка провалилась в пустоту.
Он расширил отверстие и посветил внутрь. Впереди был ход высотой три фута и достаточной для взрослого мужчины ширины. Он пополз на животе.
Мумии лежали по обеим сторонам туннеля, и пролезть мимо, не задев лицом их лиц, носом носов и ртом рта, было невозможно. Проход получился ужасно тесный, но туннель шел под уклон, и потому Каир Мученик невольно заскользил вниз под тяжестью собственного веса. Только так ему удавалось продвигаться вперед.
Он скользил, набирал скорость и в конце концов упал, увлекая за собой кости, ноги и руки, пролетев триста ярдов. Вслед ему катились головы, под его подбородком расплющивались кошки. Туннель резко расширился, и Каир свалился в усыпальницу, пробив телом слежавшиеся тряпки и деревянные ящики, в удушающее облако обломков.
Когда пыль улеглась, он зажег свечу и попытался разглядеть почерневшие стены и мумии, в смущении столпившиеся по углам. Они лежали и стояли в самых разнообразных позах, некоторые скалились, стоя на головах, другие ссутулились у стен, держась за камни иссохшими руками. Там были золотые креслица и носилки, золотые чаши и блюда, драгоценные камни и ожерелья, а на одной из пыльных голов даже красовалась золотая диадема в виде кобры, знак фараона.
Мученик поднял свечу и увидел, что длинная, узкая погребальная камера завершается квадратным отверстием. Он протолкался к нему и протиснулся внутрь другого купе той же формы и размера, тоже забитого мумиями.
Мученик протер глаза от пыли. А что в дальнем конце этой комнаты? Еще одна дверь?
Он неуклюже протиснулся в третье купе, затем в четвертое, пятое, шестое, седьмое. Или он сбился со счета? Все комнаты были одинаковы. Он пошел назад, с трудом дыша в невыносимом зловонии.
В одном дверном проеме он остановился, прислонился к стене и задумался. Есть ли дверь с другой стороны первой комнаты? Интересно, идут ли купе в обоих направлениях? Сможет ли он найти выход или придется вечно бродить спотыкаясь по набитым купе этого подземного поезда?