Иешуа, сын человеческий
Шрифт:
Не очень убедительно, но не станешь же спорить с мамой. Такой доброй. Такой заботливой. Он только спросил об одном:
— Дальше мы тоже пойдем путем Моисея?
— Нет, — с улыбкой ответила Мириам, погладив сына по головке. — Слишком долгим оказался бы наш путь. К тому же отец твой не выдержит долгого скитания по безводной пустыне. Наша дорога отсюда прямая — домой.
Весь оставшийся путь Мириам продолжала ежевечерние рассказы о законах, какие оставил Моисей по завету Яхве израильскому народу, но она все более и более замечала, что сын ее слушает вполуха, и она начала понимать причину разочарованности сына — она, из семейных ессеев, тоже свято относилась к слову, осуждала лукавство и не принимала насилия. Ессеи никогда не занимали должности, связанные
Если, однако, она даже задалась бы целью переубедить сына, вряд ли у нее нашлись бы подходящие слова: она сама считала, что насилие, а тем более кровавую расправу нельзя оправдывать никакими благими целями. Окончательное ее решение было таким: в Енгадди у старейших ессеев он разберется во всем. И она продолжала вечерние рассказы, только теперь не о законах Моисея, а о деяниях назареев Самуила и Самсона, жизнь которых вполне могла бы, по ее мнению, стать как бы путеводной звездой для сына.
Караван тем временем подступил к Галилее. Еще одно усилие, и он — в горной долине. Иисус сразу увидел, как преобразились отец с матерью, их лица засветились блаженством, а к отцу, похоже, вернулись и прежние его силы. И мальчик понимал состояние родителей: они у себя дома. В своем привычном, родном окружении. Сам же Иисус, впервые осознанно увидевший всю эту пригожесть, метал взгляды то на ступенями умостившиеся друг за другом на склонах гор уютные дома, которые казались как бы вдавленными в скалы; то на густые виноградники вокруг этих домов; то на алеющие заманчивыми яркобокими плодами гранатовые плантации; то на финиковые рощи — для него все было ново, необычно привлекательно, а воздух пьянил до головокружения ароматом зрелых плодов, свежестью ниспадающего с горных вершин ветерка, который будто бы специально ласкал истосковавшихся по прохладе путников.
До Назарета маленький караван дошагал быстро. Вот и их дом — дом плотника Иосифа, строгий дом ессеев. Встречать высыпали все домочадцы. С несвойственной назаретцам-ессеям шумливостью они приветствовали возвращение скитальцев.
Первые дни летели быстро и радостно, и Иисус не замечал, как подступал вечер, а после вечерней трапезы засыпал мгновенно и спал без сновидений, пока мама не будила его прикосновением ласковой ладони к гривастой голове (ему, назарею, волосы стричь ни в коем случае нельзя) и поцелуем в безмятежный лоб. Сам он вовсе не вспоминал, что ему предстоит учеба в тайном центре Ессеев в Енгадди. Мать тоже оттягивала день разлуки, хотя жрецы-приставы не единожды напоминали ей о необходимости поспешить с передачей сына в руки Посвященных старейшин.
И Мириам, пересилив желание иметь сына у своего сердца, сдалась, когда жрецы настойчиво предупредили:
— Его ждут!
Иисуса и в самом деле ждали. Глава центра был оповещен о том, что Мириам настояла на учебе не в Маориссе, а именно в Енгадди, что, в общем-то, польстило ему и всем Посвященным, однако, никакого исключения для намеченного Великими Посвященными на жертву ради искупления грехов человеческих, делать они не собирались. Впрочем, встретил Иисуса Глава тайного центра самолично, как бы подчеркивая этим важность происходящего события. И беседа его с кандидатом в Великие Посвященные была предельно откровенной.
— Тебя родительница твоя, святая женщина, как свят и твой отец, посвятила от зачатия твоего в назареи, но мы еще не знаем, благословил ли Господь тебя на подвижничество, светел ли будет для тебя путь в терниях. От Духа Святого родила тебя матерь твоя, но свят ли твой дух?
— Мама никогда не говорила о Духе Святом, — вставил слово Иисус. — Разве отец мой не отец мне?
Старейшина ордена, привыкший к смиренности и даже к робости всех желающих вступить в тайное их сообщество, удивленным взглядом всмотрелся в лицо Иисуса с еще большей пристальностью. Затем, все с той же размеренностью, принялся объяснять:
— Обо всем этом наставники твои рассказали бы тебе даже не после первого, годичного, испытательного срока, а лишь после второго — двухгодичного, но я смещу время. Поведаю, правда, очень кратко и поверхностно. Братство наше основал Самуил — назарей и пророк. А что есть это имя? Сам-у-ил — внутреннее сияние Бога. Мать Самуила, посвятив его в пророки, чувствовала себя как бы озаренной зачатой в ней новой жизнью, видела в ней сущность Самого Бога. Вот в этом весь смысл: отец Самуила Елкан, но по духу своему Самуил — подлинный Сын Божий. Более подробно учение о предсущеетвоватши души ты познаешь лишь тогда, когда выдержишь испытание. Сейчас добавлю лишь одно: женщина, посвященная в мистерии, как мать Самуила и как твоя матерь, взывали и взывают к Великому Творцу, к Внешней Душе, умоляя возлить в ее плоть такое дитя, чтобы в мире мог появиться пророк, который посвятит жизнь свою борьбе с грехопадением рода людского. Все. Я и так сказал больше того, что определено уставом нашим для бесед с новообретаемыми.
Оказав это, Глава ордена предполагал, что удовлетворил интерес отрока, но проницательный взгляд его уловил, что это далеко не так.
— Что еще тревожит тебя, Иисус? — спросил старейшина, снова нарушая принятый обряд встречи новообретаемого. — Ты в чем-то не уверен? Или ты не готов еще сделать первый шаг на трудном пути пророчества?
— Мама посвятила меня Господу, и я не вправе что-то менять. Я готов идти определенным судьбой путем, но я сомневаюсь, верны ли поступки Яхве и Моисея? А проповедовать то, что не приняло сердце, — обманывать себя и тех, к кому придешь с проповедью.
— В чем твои сомнения?
— Моисей, исполняя волю Яхве, решил обманом вывести Израиль из Египта, фараон же, усмотрев обман, не выполнил его лживой просьбы. Кто не прав: Моисей или фараон? Пусть — фараон. Тогда Яхве должен был наказать его одного или род его, а он казнил весь Египет. Казнил ни в чем не повинных людей. Яхве добился своего лишь, когда пострадал сам фараон. А дальше что? Зачем он наставил Моисея, чтобы израильтяне обманом обобрали египтян? Ближних своих. И зачем Моисей посек три тысячи своих соплеменников лишь за то, что отлили они золотого тельца, но брата своего, потакателя отступничеству, пальцем не тронул? Более того, по воле Яхве Аарон был поставлен первосвященником. Самого же Моисея Яхве покарал, предназначив ему до смерти не приближаться к Земле обетованной. По чести ли такое? По справедливости ли?
— Много плевел в твоей голове, Иисус. И кощунственных мыслей. Но все это от незнания твоего. Поступки Господа нашего продиктованы Великим Разумом, высокими интересами народа нашего. Моисей же — великий реформатор и Великий Посвященный. Ты поймешь это в долгой учебе и в долгих раздумьях. А чтобы ты без сомнений вступил на путь Посвящения в нашем тайном центре, я поясню тебе смысл деяний ессеев, главную цель нашего учения. Тоже очень коротко, об остальном, если пожелаешь и если мы увидим простертую над тобой длань Господню, тогда узнаешь подробно. Матерь твоя, должно быть, рассказывала тебе, что название нашего общества говорит само за себя — врачеватели. Терапевты. Мы продолжаем дело Самуила, но сегодня мы не боремся с деспотизмом правителей, с ревнивой завистью нечистоплотного раболепного священства, мы врачуем людей от их физических, но более от духовных недугов. Мы служим Господу с великим благочестием, не внешними пышностями жертвоприношений и иной мирской суеты, а очищением своего собственного духа. Мы бежим из городов и занимаемся мирными искусствами. Среди нас нет воинов, носящих оружие. Мы все свободны и работаем так: не только для себя, но и для других. Если подобное тебе близко по духу твоему, мы готовы принять тебя в нашу семью.