Иезуит

Медзаботт Эрнест

— И с этим я с вами согласен, — сказал Франциск, наклоняя голову и вздыхая.

Вдруг раздались страшные крики в прихожей монастыря. Две сторожевые собаки бешено залаяли, потом отчаянно завизжали и, наконец, затихли. Большой шум слышался по коридорам.

— Что это такое? — воскликнул король, вскочив на ноги.

В это время раздался голос за дверьми:

— Отец мой, напали на монастырь, сторожевых собак убили!

— Нужно защищаться, непременно! — вскричал король, мгновенно став самим собой, схватил скамейку и поднял ее кверху

с такой угрожающей позой, что аббат побледнел. Плоды его учения рассеялись.

— Вспомните, — сказал монах, — о моих предупреждениях. Демон, чтобы соблазнить вас, может принять вид какого-нибудь вашего друга… отвергайте соблазн, если хотите быть спасенным!

Но дверь, осажденная с яростью, внезапно открылась. На пороге появился сильно вооруженный человек: это был маркиз де Бомануар! За ним виден был ряд солдат, с которыми боролись пять или шесть монахов, крича и протестуя.

— Государь! — вскричал Бомануар, входя в келью со шпагой в руке. — Нам удалось открыть место, где вы находитесь пленником!.. Государь, возвратитесь в ваше королевство, утешьте ваше семейство и ваш народ. Друзья! Наш монарх найден, да здравствует Франциск!..

— Да здравствует Франциск! — кричали все, входя и наполняя келью короля.

— Это демон… — шептал монах, — не поддавайтесь искушению…

Но Франциск, уронив скамейку, всматривался в вошедших людей. Его ум, осажденный различными потрясениями, недоумевал.

— Бомануар, — прошептал он, наконец. — Ты ли это или это призрак, походящий на тебя?

— Государь, вы не узнаете меня? — воскликнул Бомануар. — Вы вполне можете довериться мне и последовать за мной, уверяю вас!

Король был убежден; после недолгого раздумья он со слезами на глазах протянул руку маркизу.

— Я верю тебе, Бомануар. Первый раз ты мне спас жизнь, теперь ты мне спасаешь трон и честь. Добудь мне одеяние, чтобы я мог спокойно и с полным величием въехать в Лувр.

Один из оруженосцев принес богатое одеяние кавалера, заранее приготовленное Бомануаром.

— Обождите минуту, — сказал, входя неожиданно, совершенно седой старик с величавым видом. — Государь, узнаете вы меня?

Король пристально посмотрел на него.

— Нет, — сказал он грустно, — хотя черты немного знакомы мне…

— Я был граф Виргиний де Пуа, государь, — сказал дворянин. — И я первый, который готов предложить жизнь свою для спасения жизни короля.

Франциск покраснел. Ему было совестно, что человек, задержанный его повелением в таком ужасном и долгом плену, начал так великодушно свою месть!

— Граф, вы хотите упрекнуть меня! — сказал смущенно монарх.

— Сохрани Бог, государь! Я осмелился потому говорить, что предполагаю в аресте вашем здесь, в монастыре, большое преступление. Я предлагаю сейчас же арестовать и допросить этих монахов, пока они не скажут правды.

— Сын мой! — испуганно вскричал аббат.

Франциск злобно взглянул не него.

— Не вмешивайся теперь, чтобы не ухудшить свое положение, — сказал

он строго. — Граф де Пуа, имеются ли при вас солдаты?

— Сто дворян, государь, пришедшие по первому призыву господина де Бомануара, чтобы исполнить свой долг.

— Хорошо. Пусть половина их сопровождает нас в Лувр. Другие же пусть оберегают все выходы аббатства; связать всех монахов, отобрать все письма и послания, которые будут найдены при них; граф де Пуа с избранными им самим товарищами останется управлять монастырем, и пусть произведет как можно скорее суд. Теперь, господа, в дорогу!

Король с помощью господина де Бомануара в один миг одел костюм кавалера и вышел из кельи со своей свитой.

Аббат, хотя охал и протестовал, говоря о праве церкви, был взят и крепко связан теми веревками, которыми был связан Франциск.

— Лошадь его высочеству! — закричал Бомануар с лестницы. И, обратившись к королю, он сказал:

— Я должен сознаться, государь, что приготовил также и носилки, с грустью подозревая, что здоровье моего короля расшатано. Но так как, благодаря Богу, я вижу ваше высочество крепким и здоровым, то попрошу сесть на лошадь.

— Ты мой хороший и верный слуга, Бомануар, — сказал Франциск. — Также и граф де Пуа, — продолжал он, возвысив голос, — и вы все, дворяне и господа, будете вознаграждены мною по заслугам… Черт возьми! Я найду руководителей, заставлявших монахов так злодейски поступать, и тогда… палач устанет от работы!

Минуту спустя блестящая свита, состоящая из лучших дворян Франции, во главе с королем двинулась к Парижу, оставляя монахов и монастырь под неподкупным надзором графа де Пуа.

ДУХИ ТЬМЫ

В Лувре был всеобщий ужас. Между тем Генрих II, скоро утешенный потерей отца, готовился председательствовать в большом заседании, где должны были принять весьма строгие меры против реформаторов, и в то самое время, когда старые министры Франциска, смущенные и огорченные, удалялись от дворца, где светило теперь новое солнце, эскадрон кавалеров с шумом вошел в Лувр. Караульный солдат, который, как и все другие, думал, что король умер, вскрикнул от ужаса, увидя усопшего короля вновь воскресшим и с угрюмым выражением ехавшего по площади. Как молния распространилось известие по дворцу и скоро дошло до Генриха.

Бессердечный принц, который обо всем знал: об усыпляющем средстве, данном его отцу, о похищении из гробницы и о заточении в монастырь, думал сначала сопротивляться. Он обвел взглядом своих министров, придворных, солдат и у всех на лицах прочитал только страшный испуг. Генрих II, увидав это, не нашел ничего лучшего, как бежать навстречу отцу, схватить руку и поцеловать ее, крича с притворным энтузиазмом:

— Отец мой!.. Небо сжалилось над моим горем!

Но король так сурово и угрожающе взглянул на сына, что у того затряслись руки и ноги, и он понял, что его замыслы были известны отцу.