Ифигения в Тавриде

Гете Иоганн Вольфганг

Фоант

Ты жрица, а в словах твоих — мятеж!

Ифигения

Не жрица, только дочь Агамемнона. Безвестной деве покорялся ты, А над царевной властвуешь? Так нет! Я с детских лет привыкла подчиняться Сперва родителям, потом богине, Но, и смиряясь, душу почитала Свою свободной. Быть рабою слова Жестокого, мужскому злодеянью Покорствовать не научилась я.

Фоант

Не я повелеваю, а закон.

Ифигения

Мы на закон ссылаемся охотно, Когда он вторит

пагубным страстям. Другой закон, древнейший, мне велит Тебе противоборствовать: согласно Ему, любой пришелец свят.

Фоант

Должно быть, очень по сердцу тебе Пришельцы эти? В горестной тревоге Забыла первый ты закон рассудка, Что раздражать не следует царя.

Ифигения

И если даже я смолчу, — ты знаешь, Чем сердце переполнено мое. И в черствой-то душе воспоминанья О сходной доле жалость пробуждают,— Стократ в моей! Я вижу в них себя: Вот так же я пред алтарем дрожала, Торжественная осеняла смерть Меня, склоненную! Вот нож блеснул, Направленный в трепещущее сердце! И вздыбилась душа в предсмертной муке, И помутился взор! Но я спаслась. Ужель такую ж милость оказать Мы не должны многострадальным людям? Меня ты знаешь, а чинишь насилье.

Фоант

Не государю — службе подчинись!

Ифигения

Оставь! Достойно ль услащать насилье Над бедной женщиной? Я родилась Не менее свободной, чем мужчина. Когда бы внука грозного Атрида Ты к недостойным принуждал делам, Он, верно, отстоял бы право сердца Мечом и неослабною рукой. Я защищаюсь словом. Честный муж Не презирает женского оружья!

Фоант

Я больше чту его, чем меч Ореста.

Ифигения

Судьба мечей изменчива бывает! Для мудрых нет ничтожного врага. И слабого пред злобой и насильем Природа беззащитным не оставит. Она его лукавству научает, Искусству обходить и избегать. Насильник эти козни заслужил!

Фоант

С их кознями покончит осторожность.

Ифигения

Ее отвергла чистая душа!

Фоант

Ты приговор сама себе выносишь!

Ифигения

Когда б ты знал, как борется душа, Как страстно хочет натиск отразить Лихой судьбы, меня сгубить готовой! Так безоружна я в борьбе с тобою? Мою мольбу, пленительную ветвь (В руках безвинной женщины она Сильней меча!), ты хочешь оттолкнуть? Чем защищу я достоянье сердца? Иль только чудо оградит меня И силы нет в моей душе усталой?

Фоант

Я вижу, этих пленников судьба Тебя страшит безмерно. Кто они, Кого твой дух так страстно защищает?

Ифигения

Они… Я греками считаю их!

Фоант

А! Земляки! И, видно, удалось Им воскресить в тебе мечту о доме?

Ифигения

Иль право на неслыханное только Мужам дано? И лишь они вольны Держать судьбу в тисках необоримых? Что звать величьем? Что не перестанет Неугомонно вдохновлять певца? О, только ли, когда смельчак берется За дело небывалое, когда, В успех не веря, на уснувший лагерь Он ночью нападает, как гроза, Разя нещадно спящих и неспящих, А там, отброшен осмелевшей ратью, На вражеском коне летит назад С добычею? Лишь тех поют, кто путь Отверг надежный и в горах лесистых, Кочуя по неведомым тропам, Разбойников бесстрашных истребляет? Так подвиг нам заказан? Иль должны Мы, позабыв о женском добронравье, Как амазонки дикие на диких, С мужским мечом идти на вас, чтоб кровью За униженье отплатить? В душе Не угасает смелая надежда! Я не избегну тяжкого укора И тяжких бед, коль ошибусь в расчетах, Но предаюсь вам, боги! Если вы Правдивы, как гласит молва людская, Так помогите мне! Прославьте правду Через меня! Послушай, государь! Здесь тайный затевается обман. Напрасно ты о пленных вопрошаешь — Их в роще нет! Они друзей скликают, Их в бухте ждет припрятанный корабль! Тот, старший, на кого напал во храме Недуг, теперь оставивший его,— Мой брат Орест, а тот, другой, — наперсник Его и друг, по имени Пилад. Их Аполлон послал на берег этот Из древних Дельф; он строго наказал Дианы изваяние похитить И отвезти сестру к нему; за это Бог обещал освободить Ореста, Убийцу матери, от евменид. И вот судьбу последних двух Атридов Кладу в твои я руки, государь! Губи, коль смеешь, нас!

Фоант

Ты мнишь, суровый И дикий скиф услышит голос правды И человечности, Атреем, греком, Отвергнутый?

Ифигения

Его услышит всякий, Под чьим бы небом ни родился он, В ком бьет источник жизни и любви Незамутненный! Что же ты молчишь? Что в глубине души своей решаешь? Погибель! Так рази меня сперва! Я сознаю теперь, когда спасенья Нам больше нет, ужасную беду, В которую я бросила любимых, Безумная! Ведь на моих глазах Их свяжут! Так какими же словами Я провожу возлюбленного брата, Погубленного мной? Я никогда Уж не взгляну в любимое лицо!

Фоант

Так вот в какие сети залучили Затворницу лукавые лжецы! И ты поверила их измышленьям Доверчивой душой?

Ифигения

Нет, царь мой, нет! Пусть обмануть меня легко, но эти Правдивы и чисты. Когда другими Ты их найдешь, казни их, а меня За простоту мою сошли на берег Суровой, неприветливой страны, Но если этот муж — столь долгожданный Любимый брат, тогда нас отпусти; Будь и ему, как прежде мне, защитник! Отец мой был убит рукой жены, Она — рукою сына. Все надежды Лежат на нем, последнем из Атридов! Дай с чистым сердцем, с чистою рукой Отплыть мне и очистить дом родимый! Ты сдержишь слово! В час, когда к любимым Мне возвратиться будет суждено, Ты клялся уступить мне! Час настал. Цари не станут, как простые люди, Притворно соглашаться, чтоб проситель Ушел на время! Не к лицу владыке, Не веря в исполненье, обещать. Царь лишь тогда не умаляет сана, Когда просящего счастливит он.

Фоант

Как борется огонь, с водой встречаясь, И уничтожить силится врага, Шипя в изнеможенье, так в груди Мой гнев с твоими борется словами!

Ифигения

Пусть милость воссияет, как святой И тихий пламень жертвоприношенья, Хвалой и ликованьем окружен!

Фоант

Как часто покорял меня твой голос.