Игольное ушко
Шрифт:
Однако улыбка на его лице держалась недолго, чутье подсказывало, что нужно быть настороже. Поезд сделал странную, неожиданную остановку. Довольно быстро в коридоре возник контролер, профиль казался удивительно знакомым… Может, все это и ерунда, но Фаберу удалось так долго уцелеть только потому, что он обращал внимание на все, в том числе на ерунду. Он снова выглянул в коридор – контролер исчез в одном из купе.
Поезд вскоре остановился – все были уверены, что это Кру. Впрочем, стоянка оказалась короткой, состав тронулся.
Фабер бросил еще один взгляд на контролера и сразу вспомнил. Конечно же, тот дом на Хайгейт. Юноша из Йоркшира, который хотел попасть в армию.
Фабер внимательно наблюдал за ним. Контролер не просто проверял билеты, он водил лучом фонарика по лицам пассажиров.
Нет, говорил себе Фабер, соберись и подумай, в таких делах не надо спешить. Как они могли напасть на его след? Они не смогли выяснить, куда он точно едет, нашли одного из тех немногих, кто знал его в лицо, переодели его контролером и подсадили сюда – и все это очень быстро…
Паркин. Правильно, его зовут Билли Паркин. Сейчас он уже совсем не тот, заматерел, выглядит взрослым. Вот он, кажется, идет.
А может, просто кто-то похожий? Допустим, старший брат? Может, случайное совпадение?
Паркин зашел в соседнее купе. Времени почти не оставалось.
Фабер предположил самое худшее и стал действовать соответствующим образом.
Он встал, вышел из купе, пошел по коридору, пропихиваясь на пути в туалет сквозь людей, переступая через мешки, чемоданы, сумки. Туалет был свободен. Он вошел и закрылся изнутри.
Фабер только оттягивал время – даже глупые железнодорожные контролеры и те не забывали проверить туалеты. Он сел на сиденье и стал думать, как выбраться из столь сложного положения, в которое попал. Поезд шел на высокой скорости, и выпрыгнуть трудно. Кроме того, могут увидеть, как он прыгает, и, если его действительно ищут, состав остановят.
«Билеты, пожалуйста».
Паркин приближался.
И тут он придумал. Сцепление между вагонами представляло собой крошечный тамбур, что-то вроде гармошки между вагонами, с обоих концов имелись глухие двери, чтобы в вагонах не был так сильно слышен шум колес, лязг тормозов. Фабер тихо вышел из туалета, прошел в конец вагона, открыл дверь, попал в «гармошку», осторожно прикрыл за собой дверь.
Там гулял ветер, было жутко холодно и шумно. Фабер сел на пол, свернулся клубком, опустил голову, притворился спящим. Здесь мог спать только мертвый, но шла война, в поездах царила полная неразбериха, самое странное вчера казалось обычным сегодня. Он старался унять дрожь.
Дверь сзади открылась, голос над ухом произнес:
– Билеты, пожалуйста.
Фабер не двигался. Он услышал скрип закрываемой двери.
– Вставай, спящая красавица. – Нет сомнений, перед ним стоял Паркин.
Фабер медленно пошевелился, поднялся на ноги, оказавшись спиной к Паркину. Когда он резко развернулся, в руках у него был стилет. Он придавил Паркина к двери, прижал острие к его горлу и пробурчал:
– Веди себя тихо, или я убью тебя.
Левой рукой он взял у Паркина фонарь и осветил его лицо. Казалось, парень не слишком испугался, оказавшись в такой ситуации.
– Так-так, передо мной мой старый знакомый Билли Паркин, который так хотел попасть в армию, а в итоге надел форму железнодорожника. Ну что ж, какая-никакая, все равно форма, ты получил свое.
– Вы? – только и смог вымолвить Паркин.
– Сам знаешь, что я, кто же еще, мальчик Билли. Ты ведь именно меня здесь ищешь, правда? Зачем? – Фабер старался говорить пострашнее, как матерый уголовник.
– А почему я собственно должен вас искать? Я что, полицейский?
Фабер театрально поиграл ножом в руке.
– Ну-ну, не надо врать мне, это небезопасно.
– Я серьезно, мистер Фабер. Отпустите. Клянусь, никому не скажу о нашей встрече.
Фабер засомневался. Или Паркин говорит правду, или перед ним такой же хороший актер, как он сам.
Неожиданно Паркин сделал резкое движение, правой рукой пытаясь достать что-то в темноте. Фабер перехватил его кисть в воздухе и железной хваткой зажал ее. Сначала Паркин сопротивлялся, но Фабер так надавил стилетом, что острие мягко вошло в горло где-то на четверть дюйма. Парень затих. Фабер нащупал карман, куда хотел залезть Паркин, вытащил оттуда пистолет.
– Надо же, какая игрушка. А я, дурак, думал контролеры ходят безоружными. На кого работаешь, Паркин?
– Мы все сейчас носим оружие – из-за темноты на железной дороге полно преступлений.
Паркин, надо отдать ему должное, лгал мастерски, словом, малый находчивый. Вряд ли одними угрозами ему удастся развязать язык.
Удар был внезапным, быстрым и точным. Стилет подпрыгнул в кулаке, пошел вверх. Лезвие вошло на полдюйма точно в левый глаз и тут же вышло обратно.
Фабер плотно перекрыл ему рот рукой. Приглушенный вопль боли и ужаса потонул в шуме колес. Паркин потянулся руками к страшной ране, глаз вытек.
– Побереги свой другой глаз, парень. Так кто твои хозяева?
– Военная разведка… о Боже, не надо, не надо больше, пожалуйста.
– Кто именно? Мензес? Мастерман?
– Боже, как болит, Год… Годлиман, кажется. Правильно, Годлиман.
Годлиман! Фаберу была знакома фамилия, но сейчас не время вспоминать, главное не это.
– Что у вас есть на меня?
– Фотография. Я опознал вас на фото.
– Какая фотография? Говори! Слышишь?
– Спортивная команда… бегуны… с кубком… в армии.
Фабер вспомнил. Черт, где они могли ее выкопать? Кошмарный сон все больше становится явью: у них есть его фото, теперь его лицо будет знать каждый.