Игорь Святославич
Шрифт:
— Я с тобой останусь, племяш, — сказал Всеволод. И добавил, обращаясь к Игорю: — Мы отвлечем поганых на себя. Так что ты, брат, без помех доберешься до Малого Донца.
Игорь нахмурился.
Задели его слова Всеволода за живое. Не был он трусом и не будет. Битва так битва!
— Пусть будет, как Господь приведет, — решительно сказал Игорь. — Вместе мы сюда пришли, вместе и выбираться будем. Лучше с честью голову сложить, чем с позором влачить дни свои.
Бренк, Вышата и Вышеслав поддержали Игоря.
И только Ольстин
— Бесчестье — не жернова, к земле не тянет. Эх, князь!..
Глава семнадцатая. Кровавые зори на Каяле-реке
Коротка майская ночь.
Игорю показалось, что он только погрузился в тяжелое забытье, а его уже будят.
Утро русичи встретили голодными, поскольку оставили в топях весь съестной припас вместе с захваченными богатствами.
— Ничего, други, натощак и шагается легче, и сражается злее, — приговаривал Омеля, подбадривая воинов.
Игорь повелел дружинникам спешиться, чтобы в сече и смерды, и горожане, и бояре стояли плечом к плечу. Князь хотел, чтобы ни у кого из гридней не возникло желания спасаться бегством. Пусть все знают, что путь к спасению можно проложить лишь мечом.
Еще не рассеялся в низинах утренний туман, а русское войско уже оставило негостеприимный берег озера и выступило на север, сохраняя боевой порядок.
С ближних и дальних холмов за идущими полками наблюдали половецкие всадники. Но попыток преградить путь русичам не было: степняки не располагали достаточной силой.
Сначала Игорь вел войско вдоль речки Каялы. Затем, видя, что река теряется в болотах, он повернул на северо-восток, держа направление на синеющую впереди гряду.
В одном месте пришлось обходить овраг, в другом — поросший колючими зарослями холм.
Когда полки вышли на охваченную солнцем равнину, далеко впереди замаячили конные отряды половцев с треугольными красными знаменами. Ветер доносил воинственный клич.
Игорь выстроил войско длинными шеренгами, укрыв лучников за щитоносцами. Позади стали охранением конные ковуи, которые одновременно стерегли лошадей и пленных половчанок.
Половецкая конница стремительно накатывалась. Тяжелые стрелы дождем застучали по червленым щитам.
Когда передовые сотни половецких конников были уже совсем рядом от русских ратников, вдали словно из-под земли выросли новые конные дружины степняков, набиравших разгон для атаки. За этим валом, катившимся с топотом и храпом, уже скапливался другой конный вал, сверкая наконечниками копий и изогнутыми клинками сабель.
Князья тревожно переглянулись.
Куда ни глянь — всюду конные степняки. Хоть и пришли сюда русичи не малым числом, но как совладать с такой несметной силой?
Всеволод негромко чертыхался, озираясь вокруг. Игорь был бледен, то и дело поглаживал шрам над бровью.
— Вся земля Половецкая тут, — с горечью молвил он. — Коль на каждого степняка по стреле — стрел не хватит!
Навалилась первая конница на русский строй, но отхлынула, на копья напоровшись. Подлетели на всем скаку новые отряды, сотрясая воздух воем и визгом, сыпля стрелами. И опять откатились, оставив в траве неподвижные тела.
Видя, что в лоб русичей не взять, ханы стали окружать Игорево войско, норовя рассечь его с флангов.
Рвутся половцы к княжескому стягу. Хватаются руками за русские копья, нацеленные на них, топчут конями своих же раненых.
У русичей перед глазами мелькают скуластые лица, плоские половецкие шлемы, островерхие аварские и хазарские с перьями…
Упадет с коня один степняк, а на его месте уже два других размахивают саблями либо мечут стрелы. Бьются на земле раненые лошади. Грудами лежат убитые. Иной половец руку в сече потеряет, но продолжает сражаться, истекая кровью. Иному русичу стрелой глаз выбьет, а он не покидает строй, лишь крикнет стоящему сзади, чтоб выдернул стрелу из кровоточащей глазницы.
Весь день бились без роздыху. Половцев, как комаров на болоте, не убывало. Хоть и немало посекли их русичи, но толпы степняков надвигались и надвигались со всех сторон.
Игорю рассекли саблей правую руку до кости. Жужа разорвала на ленты чью-то исподнюю рубаху, перевязала рану. Мадьярка ни на шаг не отходила от Игоря, прикрывая его своим щитом.
Князя оберегала, а сама не убереглась. Прилетела каленая стрела и пробила навылет нежную женскую шею. Упала молодица на траву рядом с другими воинами, поверженными в битве.
Свечерело, но сеча продолжалась.
Половцы давили на русичей всей массой. Ханы надеялись, что изнемогут русичи от усталости, жажды и ран, начнут в плен сдаваться. Однако продолжали греметь мечи о шеломы, с треском ломались копья о щиты, со свистом пролетали стрелы…
Таяли половецкие сотни. Все больше убитых в русских полках. Тяжелый запах крови витал над полем сражения.
К утру не осталось сил у степняков. Отступили ханы к своим становищам, ужасаясь понесенным потерям.
Русским ратникам отступать было некуда. Тут же, где бились, среди тел порубленных, падали мертвым сном засыпая. Страшное было зрелище. Живые лежали вперемежку с мертвыми: и те и другие в крови. И только стоны раненых и умирающих нарушали вдруг наступившую чуткую рассветную тишину.
Вышеслав, шатаясь, брел среди окровавленных тел, искал, где бы прилечь, и не мог найти ни клочка свободной степной травы. Не имея сил продолжать поиски, он рухнул на мертвого коня и провалился в сон как в черный глубокий колодец.
Спящего Игоря растолкал Всеволод.
Игорь взглянул на брата ничего не выражающим взглядом и хотел снова заснуть рядом с мертвой мадьяркой, но Всеволод опять встряхнул его:
— Слышь, брат, поганые зашевелились. Похоже, опять к сече изготовляются. Надо полки поднимать.