Игорь-якорь
Шрифт:
Точно в назначенное время адмирал Кельтенборн прибыл в свою ставку, привезя с собой в машине маленькую Галю.
17. Жестокость
Судьба города, казалось, была решена. Враг захватил не только солончаковую косу, но и высоты на противоположном берегу залива и прямой наводкой обстреливал наш порт.
Здесь, у пирса, серели подводные лодки. Маскировочная сетка скрывала их от глаз вражеских лётчиков. Тихий морской ветерок чуть-чуть рябил воду, как бы ласкал борта лодок, гладил их, а у берега шуршал галькой.
Кельтенборн сидел за длинным столом, обсуждая с офицерами штаба план завтрашнего дня в захваченном городе.
Распределялись обязанности: кто будет комендантом, кто возглавит карательный отряд, кто построит лагерь для арестованных в городе. Здесь Кельтенборн предложил действовать так же, как он уже поступал в других захваченных городах: первые арестованные коммунисты и комсомольцы будут огораживать лагерь, затем их расстреляют, а следующие партии заключённых будут строить печи-крематории, рыть рвы для расстрелянных. Потом их сменят другие…
Адмирал сказал:
— Я считаю, что давать воду для питья тем, кто в лагере пленных, бессмысленно.
И с ним согласились.
Пока у адмирала шло совещание о взятии города, его друг врач ласково беседовал с маленькой девочкой:
— Тебя как зовут, детка?
— Ой, Галочка.
— А почему «ой»?
— Зуб болит. Дёргает.
— Мы, Галочка, его вылечим.
— А лечить будет больно?
— Совсем не больно. Ни капельки. Просто проглотишь таблетки, и всё.
— И всё?
— Всё.
— Вот хорошо! — сказала Галя и улыбнулась, а слёзы ещё не просохли на её улыбающихся щеках.
Доктор ей нравился. А главное, в комнате не было бормашины, с которой Галя уже однажды познакомилась и запомнила её навсегда; не было и щипцов и всяких других страшных инструментов зубного врача.
— Пойдём, девочка, — сказал доктор.
И Галя доверчиво протянула ему руку:
— Пойдёмте.
18. Подслушанный разговор
Появление Игоря в зоне резиденции адмирала Кельтенборна не осталось незамеченным. Мальчику казалось, что ноги его мягко и бесшумно утопают в болотистых берегах лимана, а солёная рапа смывает затем его следы. Но было не совсем так. Когда несколько офицеров вышли из штаба, один из них, эсэсовец, обратил внимание на неясные следы маленьких сапог возле шоссе. По бокам этой дороги была вязкая почва. Когда-то, может быть сто или тысячу лет назад, здесь было море, а теперь осталась илистая земля. На ней-то и отпечатались следы, которые никак не могли остаться от офицерских или солдатских сапог. Эсэсовец поднял тревогу: «Посторонний в лагере адмирала».
И вот зазвенели тревожные звонки, загорелись красные лампочки сигналов, забегали солдаты охраны.
Вся территория адмиральской резиденции была разбита на секторы, и охранники пядь за пядью облазили на четвереньках кустарники, болота, дороги и тропки.
Где-то нашли щепотку рыжеватой соли, где-то на сухой ветке
Найти Игоря было совсем не сложно. Вокруг мальчика сужалось кольцо преследователей. Он это слышал и видел. Нетерпеливо лаяли собаки охранников, которым дали понюхать обрывок рукава парусиновой рубахи Игоря. Это он, выкарабкиваясь из болота, хватался за сухие ветки, изорвав свою и без того лохматую одежонку. Собаки обнюхали и следы его сапог и теперь уверенно вели эсэсовцев к тому месту, где, стараясь вдавиться в прибрежную косу лимана, лежал Игорь.
И вот уж где-то совсем близко залаяла собака. Игорь подумал: осталось две-три минуты.
Прошло очень мало времени, и мальчик был уже в тесном кольце рычащих, лающих собак и кричащих людей:
— Хенде хох! Руки вверх!
Игорь безропотно поднял вверх обе руки, а торбу свою бросил на землю за собой. Уловка эта ничего не дала. Два гитлеровца кинулись к торбе, а двое других быстро и ловко обшарили мальчика. Но те, что кинулись к торбе, не схватили её, а спросили:
— Что есть сдесь?
Игорь молчал.
Мгновенно руки мальчика были вывернуты за спину, и он невольно вскрикнул:
— Ай!
Теперь перед ним было дуло пистолета с маленькой мушкой. Немец кричал:
— Ответствуй! Бом? Гранат? Перексилинум? — Он ткнул Игоря дулом пистолета в щёку: — Ответствуй! Убивать буду! Ну! Бом?
— Нет. — Мальчик отрицательно покачал головой, — Там соль.
— Што есть соль? Зальц?
— Да, — сказал Игорь, — зальц.
Пока немцы щупали и осторожно осматривали торбу, Игорь напряжённо думал, вспоминая события сегодняшнего такого большого дня…
Мост, ракетница в торбе, «мерседес-бенц», девчушка в платке на заднем сиденье, бегство…
Подумать только: всё это — лишь один день. Ведь только вчера утром он шагал по улицам родного города. Нет, не думал он тогда, что всё так обернётся…
Не выполнив задания у моста, он тогда же решил пробраться к дому, где жил Кельтенборн. Игорь понимал, что адмирал отвозит девочку в здание, где помещается штаб — на своё, так сказать, место работы. Но он ведь вернётся и к себе домой и будет входить без девочки. Значит, там и надо дать сигнал ракетами…
К задней стороне дома Кельтенборна Игорь подполз по кювету, заросшему бурьяном. Сколько раз прятался он в этом кювете, когда здесь, на солончаках, играл во взятие крепости. Крепостью был тогда этот в те годы разрушенный дом Медвежатовых. В городе говорили, что в развалинах скрывается призрак Прокопыча. Мальчики в это не верили. Им было хорошо и удобно играть на пустынной косе.
Теперь перед фасадом дома Медвежатовых вышагивал часовой, и сюда доносился стук его каблуков, чёткий и точный, как стук маятника каких-нибудь огромных часов.