Игра без правил

Афанасьев Семён

– Ты не можешь. Никто не может. С Острова нельзя выбраться самостоятельно. Но все вместе мы выберемся.

– А что должна буду делать я?

– Для начала – ты сломаешь все камеры на нашей части острова. Это довольно много работы...

– А почему вы сами не сломаете?

– Ты – единственный живой игрок со старыми правилами. Нас за порчу камер дисквалифицируют – а тебя только оштрафуют на рейтинг…

– У меня его нет.

Я ухмыльнулся:

– Ну значит, ты будешь ломать камеры, а Корпорация – скрежетать зубами от собственного бессилия. Потом мы дадим тебе

винтовку, научим стрелять – и ты будешь охранять наш лагерь от летающих дронов, чтоб не шпионили. В общем, Маргарет, смотри сама: у нас тут организованная группа людей, которые сообща добывают еду и защищаются от чужаков. Тут никто никого не убивает и не ест, жесткая дисциплина. Не далее как сегодня утром два нарушителя оной в наказание начистили друг другу рожи… Вот так, путем командной работы, мы собираемся поиметь Корпорацию и Игру и обрести свободу. Думаю, у тебя нет лучшей перспективы, чем примкнуть к нам.

Она чуть поразмыслила и спросила:

– А в чем суть плана, как выбраться с острова?

– Это военная тайна, знаем ее только я и Блекджек. Он тут командир, я начштаба. Если коротко – я попал на Остров умышленно, имея заранее подготовленный план. Если учесть, что я закончил школу в шесть, а в четырнадцать начал преподавать в университете – план, разработанный моей головой, чего-то да стоит.

После того, как Сноу поела, Ильза отвела ее в «женскую» хибару. Там ей будет спокойней и безопасней.

* * *

На следующий день рано поутру группа, вышедшая, чтобы пополнить запасы воды, обнаружила на полпути воткнутую посреди тропинки палку с привязанной к ней запиской.

«Апачи» предложили переговоры.

Глава 7

На следующий день рано поутру группа, вышедшая, чтобы пополнить запасы воды, обнаружила на полпути воткнутую посреди тропинки палку с привязанной к ней запиской.

«Апачи» предложили переговоры.

– Интересный поворот, - заметил по этому поводу Блекджек. – Я всегда с подозрением относился к совпадениям…

– А где тут ты видишь совпадение? Просто они хотят узнать, нет ли и для них возможности примкнуть к нашей операции, скажем так, и, что более важно, не содержит ли наш план угрозы для них.

Ильза усмехнулась:

– А они не дураки, быстро просекли, что к чему. Мы только-только собрались…

– Тихо, давай без «мы только-только». Нас прослушивают направленными микрофонами сто процентов времени, и упоминать детали плана, если вокруг дома не стоит горланящая толпа, нельзя.

– Ладно, поняла. Вроде как теперь план под угрозой, да, Профессор?

– С чего бы вдруг?

– Хочешь сказать, ты предвидел, что они могут что-то заподозрить?

Я покачал головой:

– Я абсолютно точно знал, что если они не заподозрят сами, то заподозрит и предупредит их Боливар-старший. Ну ты же понимаешь, чтобы построить наркокартель номер один в мире и оставаться непойманным по сей день, нужно быть очень умным и подозрительным человеком. «Апачи» при любом раскладе начали бы что-то подозревать. Впрочем, признаюсь, я считал маловероятным, что они захотят о чем-то договариваться.

–

Почему?

– Там среди верхушки нет ни одного человека, обладающего одновременно высоким интеллектом, чтобы вести переговоры, и действительно железными яйцами, чтобы заявиться к врагу в логово, на Острове, как ты и сам знаешь, белые флаги и прочие правила честной войны не действуют. В принципе, пара отчаянных человек у них есть, но они не на верхушке иерархической пирамиды и с ними уже нам говорить не о чем. Возможно, что-то изменилось в раскладе… Кстати, я придумал дело для Маркуса. Пусть смотрит телевизор безостановочно и запоминает все, что увидит, а раз в сутки сообщает мне вкратце об увиденном. К нему в напарники для этого можно поставить еще кого-нибудь, достаточно умного. Симмонс еще жив?

– Да, вполне, - ответил Блекджек.

– Он сгодится, все же бывший коп.

– Хорошо. А что ответим «апачам»?

– Пусть приходят, нас это ни к чему не обязывает. Послушаем, что скажут. В общем, напиши, что если придет кто-то из «верховных вождей» - мы гарантируем ему свободный вход и выход.

Палку с письмом оставили на том же месте, прицепив к нему ответ. В принципе, я не учитывал такую возможность, да и сейчас не вижу особого потенциала – но кто знает. В таком непредсказуемом месте возможно все, что угодно.

* * *

К обеду палка исчезла, и по этому поводу у нас состоялось оперативное совещание.

– Совсем хреново у нас с постами, - сказал я. – Палка исчезла средь бела дня. У нас из-под самого носа считай. На тропе к водопою появляется человек, забирает палку и уходит, и его никто не заметил.

– Ну, так там из постов – один часовой со стороны лагеря и один на скале, - заметила Ильза. – Строго говоря, на пятьсот метров к лагерю подобраться нетрудно, заросли кустарника, все такое… И часовые так себе.

– Это надо менять. Мы, просто между прочим, собираемся произвести что? Вслух не говорю, но вы поняли. Нет смысла убирать камеры, если к лагерю можно так близко подобраться.

– Кстати, да, это упущение, - согласился Блекджек. – Часовых получше нам неоткуда взять, чай, не римская армия, где за сон на посту полагалась казнь… И то, часовые стоят у нас по другой причине: когда один вдруг упадет, это признак, что на нас напали. Сигнализация, типа. Но вот кусты… Да, это то, что можно легко исправить.

И он исправил: к вечеру группа «пиратов» подчистую вырубила окружающий кустарник, правда, пока только вокруг лагеря.

А совсем уж вечером часовой сообщил, что видит человека с белым флагом.

Парламентером оказался некто Хорст Шоннагель, больше известный как «нюрнбергский снайпер». Он вошел в книгу рекордов Гиннеса как человек, получивший рекордное число пожизненных сроков – аж сто сорок семь – за то, что в состоянии сильного опьянения открыл стрельбу по пивному фестивалю в Нюрнберге. Правда, на самом деле он был совсем не снайпер, а обычный бюргер, и от его пуль погибло всего лишь шестнадцать человек, при том, что стрелял он в толпу с трехсот метров. Остальная сотня с гаком погибла в давке, но Шоннагель справедливо получил свои пожизненки за всех.