Игра: Дочки-матери
Шрифт:
– Почему не можешь? Песня хорошая, учи!
– присоединился и гитарист.
– Она русская. Она воровать не может, - вмешалась, подходя, старая цыганка,- греха боится! Она не хочет украсть песню у того, кто ещё не родился.
Все, кто стоял тут, обернулись на неё со страхом. Понятно, - подумала я, - ведьма при таборе.
– Как можно украсть у того, кто ещё не родился?
– удивилась малявка у меня под боком. Я и не заметила, как во время песни малышня облепила меня со всех сторон.
– Она, хоть и русская, но чем-то
– Ты, старуха, всякую чепуху несёшь!
– возмутился молодой гитарист, - Шамань в своём шатре! Девчонка обещала песням научить - пусть учит!
– Я обещала научить другим песням. Этих песен я не украду. Они мои.
– Не обманывай себя, - возразила старуха, - ты своруешь у себя будущей. Если научишь, то я всё равно прикажу петь их только у себя в таборе. Чтобы однажды той тебе, которая их напишет, не сказали: Это не твоя песня. Это старинная цыганская песня! Напиши новые песни, тогда и дари!
Что вы ей обещали - дайте! Нельзя её обманывать. Над ней защита свыше - не выполните обещанное, от Бога наказание получите!
– уже отвернувшись от меня, произнесла уходящая к своему шатру цыганка. Остальные оторопело уставились на меня.
– Я просто пошутила, - грустно улыбнулась я, - я цыган обманывать тоже не могу. Мои песни не такие сильные, как та, что я спела. Я в дороге их спою вам задаром. А за цыганские вещи, возьмите вот, - протянула я немного серебра на ладони.
Ладошка моя волшебным образом опустела, а цыганята разлетелись в стороны и растворились среди шатров.
Потом на сиденье пролётки стали появляться детали цыганского одеяния. Все вещи были новыми - видимо их достали из сундуков.
К вечеру мы все вернулись в усадьбу.
Несколько дней мы отдыхали, гуляли по окрестностям, вечерами ходили в табор.
Девчонки учили меня движениям цыганских танцев и потешались над моей неуклюжестью. Учили меня пользоваться вещами: сочетать по цветам в одежде то, что у меня в мозгах совершенно не сочеталось, правильно повязывать платки на голове и вокруг бёдер...
Оказалось, что браслеты и мониста не простые украшения - на монетки и камушки в них были наложены особые заговоры: на здоровье, женское счастье, хорошее потомство... Дальше девчонки начинали хихикать, не выдавая секреты остальных амулетов. Я догадалась, что там могли быть заговоры на воровское счастье или что-то в этом роде.
– Дайте мне чистые украшения, без заговоров, - попросила я, - мне колдовские амулеты носить нельзя.
– Не «чистые», а «пустые»!
– поправили они меня, смеясь. Но украшения принесли другие, по моим ощущениям, действительно «чистые» - без особого душка, которым несло от прежних.
Поэт переходил от костра к костру и слушал песни и легенды.
Меня удивило то, что нам потребовались переводчики. Оказалось, что в этом веке далеко не все цыгане знают русский язык. Многие даже не покидали табора, воспринимая его как собственную передвижную деревню.
Тот лукавый мужичонка, который представился главным и решал вопросы с матушкой и князем, оказалось, был чем-то вроде дипломата или торгового представителя от табора.
Кто на самом деле был цыганским бароном мы так и не поняли. Но было заметно, что этот местный «менеджер» не пользуется таким авторитетом, как старики и старухи с лицами, напоминавшими кору деревьев.
Часть наших коней и поклажу распределили между кибитками, которые приготовили для путешествия с нами в столицу. На остальных сели наши спутники, князь с матушкой и охрана.
– А как вы кибитки будете назад вести, без наших коней?
– поинтересовалась я.
– А что, возле столицы все кони передохли?
– засмеялась одна из девушек, - Украсть нечего стало? ...Или купить негде?
– поправилась она после того, как её тайком одёрнули.
Меня засунули в кибитку с цыганятами, а мою Златовласку привязали к повозке в хвосте каравана.
Мы душевно попрощались с Александром Сергеевичем и тронулись в путь.
***
До Луги ехали почти без остановок. Цыганские дети, привычные к дороге, быстро освоились со мной.
Я, чтобы не раскрывать песен моего времени, несмотря на предупреждение старой ведьмы, пела им свои песни: «Дорога к дому», «Меня пальчиком ткнула ведьма» «Моя мама молится не умела» и другие. Дети быстро заучивали и уже пели:
Моя мама молиться не умела
И меня молиться не учила,
А душа то плакала, то пела,
Онемелая, о чем-то молила!
Я молю тебя, Пречистый, прости,
Немоту моей души отпусти!
Пусть летит она в иные края!
Пусть и плачет и поёт душа моя...
Но пели таким заунывным, жалобным тоном, что я невольно начинала хохотать - с такой песней теперь можно только подаяние просить.
Одетая в цветные цыганские одежды, с лихо завязанным на макушке платком, я с удовольствием позвякивала монистами.
Кожа за время путешествия у меня загорела. До цыганят явно не дотягивала, но это никого не удивит. Цыгане часто покупали белокожих детей у бедных родителей, а то и воровали.
Вначале путешествие в кибитке с цыганами походило на праздник, но уже к концу второго дня этот галдёж стал утомлять, и я попросилась проехаться верхом.
Наталья освоилась с легкомысленными кудряшками и легким летним платьем. Наиболее легким из всех, что мы с портнихами заготовили на лето. Смущение её прошло, повышенное внимание мужчин льстило, и она внезапно расцвела, как цветок после затяжной холодной весны.
Попутчики ухаживали за ней трепетно и деликатно. Соперничали в остроумии и комплиментах.