Игра: Дочки-матери
Шрифт:
– Что вы там строите, придурки?
– Баррикаду! Мы будем отстреливаться до последнего патрона!
– Какие патроны? Где вы там оружие нашли?
– А для чего мы тут тайники делали? Против вас, пиратов, и старались! Не помните?
– я блефовала. Оружие в тайниках было только холодное. Пистолеты были дефицитом, потому парни и охранники держали их при себе. Но когда их, усыплённых, сюда затаскивали, то оружие, конечно же, изъяли.
Баррикада была задумана для одной цели - закрыть обзор. Чтобы не было сходу видно,
Капитан моему блефу поверил и опять разродился серией заковыристых матов.
– Я совершил ошибку, когда решил засунуть тебя в общий котёл. Но, кто же мог подумать, что одна совсем мелкая бабёнка может столько проблем наворотить? Не врёт примета про баб на корабле!
Он ушёл, нас заперли, и что там происходило, нам не было слышно. Масляные плошки горели слабо, но люди, сидевшие больше недели в темноте трюма, хорошо тут ориентировались.
К вечеру в баррикаду вошло почти всё, что мы нашли в трюме. Последнее, что мы сделали - напихали металлических прутов, пропустив их сквозь решётку, как жерди, запирающие ворота изнутри. Где загнули, где плотно обмотали канатами...
Конечно, вытащить их было реально, но если думать, что ты под прицелом пистолета, то не очень-то и захочется.
В общем, сделали всё возможное, чтобы затруднить тихое и быстрое проникновение в трюм снаружи.
Моряки наверху привычно отбивали склянки. Спасибо им. А то в темноте трюма трудно было ориентироваться со временем.
Этот металлический звук навёл меня на ещё одну мысль: я предложила повесить побольше металлических предметов так, чтоб они при качке стукались друг о дружку, создавая ощущение, что в трюме кто-то шумит.
Когда наступила ночь, мы были готовы к побегу. Вооружённые кинжалами, дубинками и верёвками слуги вышли через потайной ход первыми.
Осторожно скользя в темноте по кораблю, они неслышно подхватывали весла, опускали в воду шлюпки...
Дневального тихо тюкнули по темечку и уложили на бухту каната, накрыв каким-то одеялом, взятым из шлюпки. Как-то сразу понятно стало, что в дорогу дворянским отпрыскам дали не простых нянек.
Сменщик ему точно устроит разгон, обвиняя в том, что он уснул на вахте.
Мы молча, тихонечко, как тени спустились в шлюпки. Гребли осторожно, стараясь не плеснуть веслом. Казалось, мужики затаивали дыхание, пытаясь даже не пыхтеть при этом.
Пусть люди на яхте поспят, ночь же!
Когда подплывали к маячившей в туманной полутьме северной ночи второй яхте, услышали на ней беготню и тихие разговоры. Голоса на воде раздаются далеко.
– Народ, вы чего там не спите?
– окликнула я, - Ночь на дворе, а они носятся, как угорелые! На нашей яхте моряки и то умнее - ночь, вот они и спят, как убитые!
– Аннушка, - тихо хохотнул Володя, - а ты чего не себя умной назвала?
– А я себя никогда умной и не называла, - возразила я, - я же говорила: «... поглядеть на вас, так вы глупее меня!» Я же себя глупой называла, не заметили? А сегодня в этом нет необходимости - здесь со мною нет врагов, чтобы дурочкой прикидываться!
– на корабле зафыркали, - Принимайте друзей! Только тихо - мы сбежали! И нужно удалиться как можно дальше, пока нас не хватились.
– Я же говорил, что она их спасёт!
– гордо похвалился Владимир, помогая друзьям подняться на борт и каждого обнимая, - Наш Антошка, и со дна морского достанет и спасёт!
– Да, нет. Я их только из трюма вызволила с вашей помощью. Матросы с той яхты про наш запасной выход из трюма не знают.
Представляете их лица, - таинственным, «страшным» голосом заговорила я, - когда они выломают решётку, вытащат, запирающие трюм изнутри железные пруты, с большим трудом разломают баррикаду... А внутри никого нет!.. И только на стене огромными буквами надпись: «Прощайте - русские дворяне не сдаются!»
Народ впечатлился. Похохатывая, они, руководимые матросами, стали поспешно готовить посудину к путешествию.
***
Измученные до одурения матросской работой на яхте, мы подходили к порту Санкт-Петербурга. Помощник исполнял роль штурмана, княжич следил за общей дисциплиной. Шли ввиду берегов, хотя и в отдалении, чтобы по незнанию не нарваться на прибрежные мели и рифы.
Карта у Володи была, но опыта плаваний в этих водах даже у Помощника не хватало. Потому яхта только что не виляла во время хода - у штурвала всё-таки дежурили опытные матросы.
Не заходя в порт, моряки вывесили какие-то флажки, и через некоторое время к нам пришвартовалась посудина с береговой охраной и полицией на борту.
Руководство нашим корабликом взял на себя прибывший с берега штурман. Он и привёл нас в порт.
Не хочется пересказывать нудные допросы, тем более, что родители Володи и других ребят их изрядно сократили, призвав на помощь высоких столичных чинов полиции.
Нас только что собирались отпускать, как сообщили, что в порт зашла капитанская яхта.
Ребята, вконец измученные, попросили нас с Володей остаться и потом рассказать им что, да как. Интересоваться дальнейшими событиями на покинутой нами яхте у всех уже не было сил.
Мы с княжичем тоже не особо долго задержались. Всё, что с нами случилось, столичным властям уже было известно из наших допросов. Потому следователи только рассмотрели разрушенные остатки нашей баррикады и надписи в трюме, подтверждающие наш рассказ о том, что капитан держал своих пассажиров в плену, в трюме. Мы ещё показали тайный ход из него. И нам было предложено отправляться по домам.
Сходя в шлюпку, я видела, как выводили из каюты связанных капитана с парой верных ему матросов и корабельного кока. Остальные моряки, похоже ещё в море устроили бунт на корабле и теперь ожесточённо что-то доказывали полиции.