Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Шрифт:
— Только мальчики?
— Несколько девочек. Они не часто проходят отбор в нашу школу. Против них работает вся история развития человечества. В любом случае ни одна из них не будет похожа на Вэлентайн. Но там ты сможешь найти братьев, Эндер.
— Похожих на Питера?
— Питера не приняли как раз из-за того, за что ты его ненавидишь.
— Я не ненавижу его. Я просто…
— Боишься его. Знаешь, Питер не так уж и плох. В течение длительного времени он был лучшим из всех, за кем мы наблюдали. Мы попросили твоих родителей, чтобы следующим их ребенком была девочка. Впрочем, они и сами хотели дочь. Мы надеялись, что она будет похожа на Питера, но мягче. Она оказалась слишком мягкой. И поэтому мы заказали тебя.
— Наполовину Питера и наполовину Вэлентайн?
— Если
— Получилось?
— Настолько, насколько мы можем судить. Наши тесты очень точны, Эндер. Но они не могут сказать нам всего. А когда дело касается сходства, то на них вообще едва ли можно полагаться. Но это лучше, чем ничего. — Грэфф наклонился и взял Эндера за руку. — Эндер Виггин, если бы вопрос заключался только в выборе самого лучшего и счастливого будущего для тебя, то я бы сказал, что тебе надо остаться дома. Оставайся здесь, становись взрослым, будь счастлив. Есть вещи гораздо хуже, чем быть третьим, хуже, чем старший брат, который до сих пор не решил кем ему быть: человеком или шакалом. Боевая школа — это одна из таких худших вещей. Но ты нам нужен. Чужаки могут казаться тебе сейчас просто выдумкой, но в последний раз они были ужасно близки к тому, чтобы нас уничтожить. Они воевали с нами хладнокровно и превосходили нас числом и оружием. Нас спасло только то, что у нас был самый одаренный военный командир, какого только можно было найти. Назови это судьбой, назови это Божьей волей, назови это слепой удачей, но у нас был Майзер Рэкхэм.
Но сейчас его с нами нет, Эндер. Мы по крохам собрали все, что смогло создать человечество: флот, по сравнению с которым то, что мы видели у них в последний раз, выглядит просто горсткой игрушечных корабликов. У нас появилось и кое-какое новое оружие. Но этого может оказаться недостаточно, так как за восемьдесят лет, прошедших с последней войны, у них было столько же времени на подготовку, сколько и у нас. Нам необходимо получить все самое лучшее и как можно быстрей. Может быть, ты будешь с нами, а может быть, и нет. Ты можешь не выдержать напряжения, и это разрушит всю твою жизнь, и тогда ты возненавидишь меня за то, что я явился сегодня в твой дом. Но поскольку с твоим присутствием появляется небольшой дополнительный шанс на то, что человечество выживет, а чужаки навсегда оставят нас в покое, я прошу тебя сделать это, я прошу тебя поехать со мной.
Эндер никак не мог сфокусировать взгляд на полковнике. Грэфф казался ему таким маленьким и далеким, что его можно было бы подцепить пинцетом и отправить в карман.
Оставить все здесь и отправиться туда, где очень тяжело, где нет ни Вэлентайн, ни мамы с папой.
Затем он вспомнил документальные фильмы о чужаках, которые все они должны были смотреть по крайней мере раз в год. Гибель Китая. Битва в Поясе Астероидов. Смерть, страдания и ужас. И Майзер Рэкхэм с его хрупкими корабликами, блестящими маневрами разрушающий вражеский флот, который в два раза превосходит наш по размерам и огневой мощи. Это походило на бой детей со взрослыми. И мы победили.
— Я боюсь, — спокойно признался Эндер. — Но я поеду с вами.
— Повтори, — сказал Грэфф.
— Ведь я был рожден для этого, не так ли? Если я не поеду, то тогда для чего я живу?
— Неубедительно, — сказал Грэфф.
— Я не хочу ехать, — сказал Эндер. — Но я поеду.
Грэфф кивнул:
— Ты можешь изменить свое решение до тех пор, пока не сядешь со мной в машину. Можешь передумать. После этого ты остаешься в распоряжении Международного Флота. Понятно?
Эндер кивнул.
— Хорошо. Тогда давай скажем им.
Мать заплакала. Отец крепко прижал Эндера к себе. Питер потряс его руку и сказал:
— Везет же некоторым маленьким тупоголовым дерьмоедам.
Вэлентайн поцеловала его, и ее слезы остались на его щеке.
Не надо было собирать чемоданы. Никаких личных вещей. Школа обеспечивает всем, начиная от формы и кончая школьными принадлежностями. Что касается игрушек, то есть только одна игра.
— До свидания, — сказал Эндер. Он взял полковника за руку, и так, рука в руке, они вышли за дверь.
— Убей за меня несколько чужаков! — проорал Питер.
— Я люблю тебя, Эндер! — крикнула мама.
— Мы будем писать! — сказал отец.
И когда он садился в машину, которая тихо ждала их в коридоре, он вдруг услышал горький плач Вэлентайн:
— Вернись ко мне. Я буду всегда любить тебя!
Глава 4. ЗАПУСК
— Нам необходима предельная аккуратность. С одной стороны, надо изолировать его настолько, чтобы здешняя система не поглотила его и в нем не угас творческий потенциал. С другой стороны, у него должна быть возможность проявлять себя настоящим лидером. Нарушив баланс, мы его потеряем.
— Проявлять себя лидером будет тогда, когда заработает звание.
— Это не так-то просто. Майзер Рэкхэм мог в одиночку управлять своим маленьким флотом и побеждать. К тому времени, когда начнется эта война, одному человеку, даже гению, такое будет не под силу. Слишком много кораблей. Он должен будет уметь ладить со своими подчиненными.
— О, понятно. Он должен быть гением и в то же время приятным человеком.
— Не совсем так. Приятный человек позволит чужакам скушать нас всех с потрохами.
— Итак, ты собираешься его изолировать.
— Я полностью отколю его от остальных мальчиков к тому времени, как мы прибудем в школу.
— Не сомневаюсь. Я буду ждать вашего прибытия. Да, я видел пленки с записями того, что он сделал с мальчиком Стилсонов. Тот, кого ты везешь сюда, это вовсе не милый ребенок.
— Вот здесь ты ошибаешься. На самом деле он очень славный. Но не беспокойся. Мы с этим быстро покончим.
— Иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие, когда эти маленькие гении рассыпаются на кусочки.
— Это особое искусство, и я известный мастер. Но удовольствие? Впрочем, так оно и есть, но только если им удастся заново собрать себя из этих кусочков в нечто более совершенное.
— Ты — чудовище.
— Спасибо. Означает ли это, что я могу рассчитывать на прибавку к жалованию?
— Нет, всего лишь на медаль. Бюджет не резиновый.
Известно, что невесомость может приводить к потере ориентации, особенно у детей, вестибулярный аппарат которых еще не развился до конца. Эндер потерял ориентацию еще до того, как покинул земное притяжение. Еще до того, как «шаттл» начал свой полет.
Вместе с ним должны были лететь еще девятнадцать мальчиков. Они высыпали из автобуса и бросились к лифту. Они беспрерывно болтали, шутили, хвастали и смеялись. Эндер хранил молчание. Он заметил, что Грэфф и другие офицеры наблюдают за ними. «Анализируют. Все, что мы делаем, имеет значение, — догадался Эндер. — И то, что они смеются. И то, что я молчу».
Ему захотелось вызвать в себе такое же радостное настроение. Но он не смог вспомнить ни одной шутки, и ни одна из их шуток не показалась ему смешной. Все, из чего черпали свое веселье другие мальчики, не находило в нем отклика. Он был напуган, и страх делал его серьезным.
Вся его форма состояла из одного комбинезона. Было странно чувствовать, что вокруг пояса нет ремня. Комбинезон был просторным, и ходить в нем было все равно что ходить нагишом. Вокруг работали телевизионные камеры, по-кошачьи урчащие с плеч пригнувшихся людей. И сами люди передвигались по-кошачьи мягкими, крадущимися шагами, позволяющими плавно вести съемку. Вскоре Эндер заметил, что и сам он стал передвигаться подобным образом.
Он представил, что у него берут интервью. Ведущий спрашивает: «Как вы себя чувствуете, мистер Виггин?» — «Прекрасно, но хочется есть». — «Есть?» — «Ну да, они морят нас голодом целых двадцать часов перед стартом». — «Как интересно, я никогда не слышал об этом раньше». — «Да, мы все очень голодны». И пока продолжается интервью, Эндер и репортер все время скользят перед камерой, перемещаясь широкими, мягкими шагами. В первый раз Эндеру захотелось рассмеяться. Он улыбнулся. Другие мальчики в это время тоже над чем-то засмеялись. «Они, наверное, думают, что я смеюсь их шутке. На самом деле то, над чем смеюсь я, гораздо смешнее».