Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе
Шрифт:
— Это долго рассказывать. В Главном Управлении милиции захватил власть ужасный человек. Но это не телефонный разговор, вы должны как можно скорее приехать. Все настолько чудовищно и нелепо, что ваш папа не станет меня даже слушать.
— Погодите, вы меня совсем сбили с толку. Как я могу куда-то поехать, если меня не пускают даже… впрочем, это я, кажется, вам уже говорила. Пускай папа съездит в больницу к Михал Михалычу и поговорит с ним.
— Им не позволят увидеться! С вашим папой сделают то же самое или еще хуже!..
— Ой, мальчик, вы меня пугаете!
— Катя, приезжайте
— Хорошо, хорошо, я приеду, говорите адрес.
За ужином Славик и Маринка, стараясь быть вежливыми, разговаривали с Татьяной Сергеевной, но только очень рассеянно и невпопад. А едва допив чай, прилипли к забору, вглядываясь в серую ночную пелену.
Вдруг дорога осветилась: несколько больших автомобилей свернули с шоссе и, переваливаясь на стоках и рытвинах, двинулись прямо на детей, все больше ослепляя их мощными фарами.
— Вот! Вот же они! — послышался голос Кати.
Двое вышколенных охранников вышли из первой, двое из третьей машины, заняли позиции и стали зыркать по сторонам. А из средней вылез небольшое роста лысый упитанный мужчина. Катя схватила его за руку и подвела к забору.
— Знакомьтесь: Слава Подберезкин, Маринка Корзинкина. А это Спартак Васильевич Баев, мой папа.
До глубокой ночи Славик и Маринка рассказывали губернатору все, что знали. Обалдевшая от такого визита хозяйка тактично удалилась на веранду и перемывала там уже вымытые банки для будущих варений и солений. Охранники, потушив фары автомобилей и рассредоточившись, стерегли дом со всех сторон.
Пока есть время, скажем несколько слов о губернаторе, который еще сыграет немаловажную роль в этой необычной истории.
Спартак Васильевич родился в Ленинграде в 1955 году. Он был послушным мальчиком, и родители были им довольны, хотя изредка замечали за ним две нехорошие черты: уж очень он любил сладкое и еще при случае мог наябедничать.
В младших классах школы Спартак тоже ябедничал по привычке, но постепенно заметил, что учительница, хотя и пользуется его информацией, но относится к нему ничуть не лучше, чем к провинившемуся, а часто даже и хуже. А после того, как его за это самое несколько раз поколотили одноклассники, от этой отвратительной и глупой привычки в его характере не осталось и следа.
Являясь мальчиком способным и прилежным, Спартак имел в дневнике одни пятерки, за исключением одной позорной тройки по физкультуре. И действительно, это было довольно странно: добегая всегда первым на переменке до столовой, в спортивном зале и на стадионе он был неизменно последним.
В шестом классе, болтаясь словно сарделька на турнике, он начал стыдиться девочек и решил записаться в какую-нибудь спортивную секцию. Но за что бы он ни брался, — плаванье, настольный теннис, бокс или борьбу — везде в первые же дни терпел неудачу и отчаивался. Тренеры искали перспективных спортсменов и не желали возиться с маменькиными сынками и неудачниками.
Но
Еще через год Спартак выступил на городских юношеских соревнованиях и занял второе место. После этого он стал самым сильным и авторитетным мальчиком в классе, а может быть, и во всей школе. Прилипшее к нему, казалось, уже навсегда обидное прозвище «Плохиш» никто больше не произносил даже шепотом.
Закончив школу с отличием, Спартак поступил на юридический факультет ленинградского университета. Не то, чтобы ему очень нравилась работа адвоката или нотариуса, а потому что это был один из самых престижных в городе факультетов с огромным конкурсом двадцать человек на место. И он уверенно занял это место, заставив посторониться девятнадцать других претендентов.
К этому времени юный Спартак Васильевич был уже мастером спорта и двукратным чемпионом города в своем весе. А поскольку он был к тому же отличником и веселым, компанейским парнем, то ко второму курсу сделался комсоргом своего факультета. Теперь ему даже не приходилось особенно много заниматься по специальности: пятерки и зачеты ему ставили в зачетную книжку автоматически. В перспективе у него была карьера освобожденного комсомольского, а затем и партийного работника.
Все это рухнуло на четвертом курсе, перед самым дипломом.
В канун Первого мая — дня солидарности трудящихся против мирового капитала — Спартак узнал, что один из студентов, которого собирались отчислить за хвосты и прогулы, готовит подрывную акцию.
Ничего глупее этой акции придумать было невозможно: во время прохождения под трибунами и транслирующими демонстрацию видеокамерами, студент намеревался поднять свой транспарант с лозунгом «Я НЕУДОВЛЕТВОРЁН» на английском языке. Таким образом, он хотел прославиться если не на поприще юриспруденции, то хотя бы как борец за свободу запрещенной тогда музыки рок.
Молодой Спартак Васильевич был обязан донести обо всем университетскому особисту, но вместо этого зажал героя рок-н-ролла в темном углу, взял двумя руками за грудки, приподнял над паркетом и, глядя на него снизу вверх, сказал несколько слов. Проблема в ту же минуту была исчерпана.
Проблема была исчерпана для любителя РОЛЛИНГ СТОУНЗ, но не для комсорга факультета Баева Спартака Васильевича. За недонесение он был лишен всяческих перспектив на идеологическом фронте и после выпуска уехал по распределению в город Петрозаводск. Там он работал на должности юриста в администрации древесностружечного комбината, разбирая трудовые конфликты, связанные с прогулами и пьянством на рабочем месте. Знания, полученные в университете ему не пригодились, потому что все разбираемые им конфликты были предусмотрены тоненькой брошюркой с названием «Кодекс о труде».