Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе
Шрифт:
Яблочкин ничего не объяснял, но продолжал спрашивать, не показалось ли кому-нибудь вчера или сегодня чего-нибудь необычного… Заинтригованные сотрудники продолжали расспрашивать Яблочкина, и тот был вынужден придумывать отговорки. Вроде того, что он из передачи «Очевидное-невероятное» и делает сюжет на тему дворцовых привидений. Такая версия всех устраивала, и Яблочкин оставлял каждому номер своего телефона — на всякий случай, если все-таки что-нибудь увидят.
Только в конце дня он спустился в реставрационные мастерские и встретился с Юриком. Внимательно посмотрев на фотографию наметанным взглядом художника, Юрик сказал:
— А ведь находятся
Поскольку беседа начинала принимать нежелательное направление, Яблочкин распрощался с Юриком, оставив на верстаке свою карточку с телефоном. А Юрик еще долго качал головой и недоверчиво бормотал что-то себе под нос. «Допрыгались… «Очевидное-невероятное» говорит, а сам из милиции… Засекретили все что можно…»
Огорченный полным отсутствием результатов первого дня работы в качестве секретного агента, Яблочкин отправился домой. На звонки сотрудников музея он не очень рассчитывал, поэтому на следующий день собирался познакомиться поближе с Маринкой Корзинкиной и Славиком Подберезкиным. Кто знает, может быть дети подскажут ему, как лучше действовать в сложившейся обстановке.
Если для секретного агента Яблочкина рабочий день закончился, то для саксофониста Дмитрия Ивановича Котова он только начинался. Вечером и ночью в ресторане отмечалось несколько юбилеев, поэтому оркестр закончил работу только под утро. К одиннадцати, а это была уже пятница, предстояло играть на похоронах, а затем, в 17.00, - на свадьбе. Разъезжаться из ресторана по домам не имело смысла. Оставшиеся до похорон несколько часов коллектив похрапывал в кладовке за сценой.
Ровно в десять прибыл микроавтобус с траурной лентой. Музыканты, с заспанными опухшими физиономиями, нахлобучили на головы цилиндры и похиляли, выражаясь на их профессиональном языке, лабать жмура.
Инструменты для похоронной музыки были, конечно, не те же самые, что для танцев. Барабанщик бил по большому барабану с тарелкой, Котов влезал в медный лаокоон басовой трубы, тромбон играл на тромбоне, а остальные двое дули с грехом пополам в валторну и кларнет.
С похоронами в этот раз не повезло. Усопшим был директор продовольственной базы, которого хоронили почему-то в закрытом гробу. После произнесения речей стали играть, но тромбон с первого такта дал отчаянного петуха, барабанщик ударил невпопад по тарелке, гроб не удержали на веревках, он сорвался в яму и затрещал. Потом хлынул дождь, и музыканты, махнув на оплату, позорно бежали с кладбища.
Мокрые и продрогшие вернулись в ресторан, переоделись и проспали в своем чуланчике еще несколько часов, пока не настало время ехать на свадьбу.
Привыкшие ко всему и даже битые, друзья погрузились в две машины такси и, не теряя бодрости духа, поехали лабать Мендельсона.
С Мендельсоном в этот день повезло больше, тут уж нечего говорить. Веселая, радушная компания гудела в арендованном зале Дворца культуры. Бесплатный буфет ломился от напитков и закусок, но никто не напивался и не буянил. Каждый из брачующихся вступал в брак не в первый и даже не во второй раз, поэтому атмосфера была естественной и непринужденной. Музыканты были на подъеме.
В один из перерывов
— Вы подруга невесты? — поинтересовался он, прикуривая от ее сигареты.
— Я свидетельница, — ответила дама.
Пока еще было трудно понять, как она настроена. Котов затянулся и сделал глоток вина.
— Что для вас сыграть?
— Для меня? — дама оценивающе посмотрела на собеседника. К своим пятидесяти годам Котов выглядел молодцом: у него была приличная осанка и подернутая сединой густая шевелюра, несколько длиннее, чем принято у людей, не имеющих отношения к искусству. Даме хватило доли секунды, чтобы оценить его достоинства и мысленно проиграть несколько возможных сценариев дальнейшего развития событий. — Для меня? Вы не шутите? Ну хорошо, сыграйте эту… «Хоровод любви». Знаете, это где…
— Не трудитесь, я помню.
В следующем отделении прозвучал «Хоровод любви» — «специально для дамы с красной косыночкой, свидетельницы брачующихся».
В перерыве дама сама подошла к Котову. Судя по выражению ее лица, она была польщена.
— Между прочим, могли бы спросить мое имя, — заметила она. — Что это еще за «косыночка».
— Зачем знать имя, ведь мы с вами больше не увидимся.
— Вот как? Ну… а если это все же произойдет? Вы женаты?
Выдержав паузу, Котов ответил небрежно и рассеянно:
— Нет, я не женат.
— Вот видите, а я замужем.
Котов давно уже не пытался искать логики, а иногда и здравого смысла в поведении женщин; тут следовало бросать весла и ждать, как все сложится само собой.
— Между прочим, меня зовут Альбина, — дама протянула руку.
— Дмитрий, — Котов легонько пожал пальчики и колечки. Замужество Альбины все значительно упрощало.
— Хотите выпьем за знакомство? — предложила она, озорно улыбаясь.
Глядя в глаза женщины по возможности тускло и невыразительно, Котов протянул свой бокал. Когда-то ему приходилось трещать без умолку, чтобы познакомиться с девчонкой, заболтать ее и подбить на свидание. Теперь сорокалетние львицы решительно брали инициативу в свои руки, стоило ему только обозначить первый шаг навстречу. Дальше и до самого конца они буквально все делали за него.
6
Хорошенько рассмотрев Котова в ресторане и расспросив бармена, мужчина с неприятным лицом сел в машину и поехал в Озерки. Припарковавшись неподалеку от котовской парадной, он погасил огни и стал ждать.
Чтобы скоротать минуты, а затем и часы ожидания, он выходил из машины и прогуливался вдоль дома разминая ноги. Район, к сожалению, оказался не очень спокойным: Бек то и дело вступал в перебранку с владельцами собак, а один раз подвыпившая компания малолеток отобрала у него сигареты. Он мог бы перестрелять этих сопляков как пустые бутылки в тире, но теперь, во время работы, был вынужден, скрежеща зубами, терпеть обиды.
Наступило утро, жители района потянулись к станции метро, а Котова все еще не было. В девять часов Бек позвонил в ресторан и спросил, закончил ли работу оркестр. Уборщица сказала ему что-то нецензурное и бросала трубку. Бек перезвонил и решительно потребовал кого-нибудь из начальства. Подошел заспанный барабанщик оркестра и, приняв собеседника за заказчика, объяснил, что сегодня они уже заняты. Осторожно выведав, где и в какое время будут похороны, Бек откинулся на сидение пару часов подремать.